Цвет боли: бархат - стр. 28
– А мне нет.
– Ты прозаична. Для тебя проще убийство из ревности? – Сыщица-любительница подозрительно изучала улицу, прижавшись спиной к стене рядом с окном.
Фрида испугалась:
– Что там?
– Ничего, пустая улица.
– Тогда что ты изучаешь и почему прячешься?
– Вот это и странно, что пустая.
Фрида только головой покачала, помощница у нее играет в расследование, как ребенок.
– Бритт, рабочий день закончился, а наша улица не слишком популярна для прогулок.
– Подожди… Человек с собакой…
– Ну и что?
– Как-то подозрительно медленно идет… Остановился… снова пошел… Почему он не торопится?
Фрида подошла к окну. Внизу человек действительно после рабочего дня выгуливал своего небольшого пса.
– Потому что собака не человек, она на прогулке не движется с заданной целью, она гуляет, понимаешь?
– Ты думаешь? – подозрительно уточнила Бритт. Она все же вышла из-за стены и некоторое время смотрела, как удаляется человек с собакой. Потом вздохнула, словно жалея, что собака не оказалась закамуфлированным лазутчиком.
– Так что там с ревностью?
– Чьей? – не поняла Фрида.
– Ну, ты говорила об убийствах из ревности…
– А… Убийство из ревности не всегда легче распутать, иногда бывают такие заковыки… – Фрида стала серьезной. – Но когда завязаны финансовые интересы, не просто трудно, а опасно. Если я пойму, что это так, пусть Флинт не обижается, связываться не буду.
– Вот еще! Это же самое то – раскрыть мафию в пластической хирургии, нечто вроде торговли органами…
Договорить Бритт не успела, подруга просто свалилась от хохота. В кабинет заглянула Луиза, Фрида замахала на нее руками:
– На сегодня свободна, можешь идти.
– Ну и что тут смешного? – обиженно поинтересовалась Бритт, когда за Луизой закрылась дверь.
– Торговля органами у пластических хирургов? Интересно, чем они могут торговать? Отрезанными у трупов носами для пересадки или сдавать на переработку удаленные вторые подбородки?
Несколько секунд Бритт молча смотрела на нее, пытаясь сдержаться, но не смогла и тоже повалилась на диван, маша руками. Подруги хохотали до слез на глазах и колик в животах, приступ стихал, но стоило вспомнить о штабелях заготовленных носов или бочках с вытопленным из пациенток жиром, как истерика начиналась снова.
Когда веселье, наконец, закончилось, Бритт начала «серьезный» разговор, который на поверку недалеко ушел от предположения о торговле отрезанными в ходе пластической операции органами.
– Фрида, знаешь такой сериал «Мыслить, как преступник»? Там копы приходят на место преступления и пытаются представить себя на месте преступника. – Не обратив ни малейшего внимания на скептический взгляд Фриды, она увлеченно продолжала: – И они вдруг начинают представлять, как произошло убийство, видят почти реальную картинку. А ты так не умеешь? Вас не учили?
– Бритт, ни один сыщик не может влезть в голову преступнику, чтобы его глазами увидеть преступление, это выдумка досужих кинематографистов. Психолог-криминалист не видит мир глазами преступника, но интуитивно способен понять, как мыслил преступник в момент преступления, представить, что он чувствовал и почему. Есть два «но».
– Ну?
– Я не психолог-криминалист…
– Ты лучше! – бодро заверила подругу Бритт.
– Спасибо. И у нас нет преступления, а следовательно, преступника.
– Как это нет?! Анику Флинт отравили амоксициллином, а ты говоришь нет!