Циян. Сказки тени - стр. 10
– Вроде того.
– А как Бездна понимает, кто нужен? Она же не…
– Не живая. Бездна – мир, а не существо. Но для этого у неё есть Заан. Он – Старший асура, который отвечает за порядок среди теней.
– А Цен?
– Он был рождён, чтобы нести изменения. В начале… в Бездне были только трое.
– А третий?
– Первая. У неё нет имени. – Юнсан снова разлил чай и мрачно продолжил: – Сначала появилась Первая, и принесла она в Бездну голод. За Первой пришёл Второй, и принёс он в Бездну огонь, чтобы этот голод насытить. Но огонь лишь жёг и не был контролируем, и появился Третий, что принёс порядок…
– Заан.
– Да.
– Но… если их убить, то появятся другие?
– Верно. Сколько ни убивай асур – появятся новые. В этом наша проблема и причина бесконечной войны. И даже если перебить обычных асур, – пока живы Старшие, эта чума будет распространяться.
Тао заморгал и снова сделал глоток, рассматривая тонкую пиалу. Затем посмотрел в глаза Юнсану и задумчиво протянул:
– Тогда почему вы не отрежете им крылья?
– Что ты имеешь в виду? – Юнсан приподнял бровь.
– Если Бездна не может создать кого-то на замену, пока асура жив, – почему вы не поймали до сих пор Заана?
– Я боюсь, если бы это было так легко, то он всё равно убил бы себя, чтобы кто-то пришёл вместо него.
– А вы поймайте так, чтобы он не смог этого сделать.
Юнсан замолчал, тоже рассматривая свою пиалу. Тао обнял себя за плечи, с тоской думая о том, что скоро чувства вернутся к нему.
– Отрежьте ему крылья, – повторил Тао. – Отец бы сказал, что он заслужил это.
4. Лагерь
Шли годы, но ни тени, ни Бай, ни тумаки отца не сбивали Кана с его цели пойти по военной карьерной лестнице. В свои пятнадцать лет с первыми Кан научился смиряться, оставляя ужас в кошмарах. С Баем было сложнее, особенно после случая с его ослепшим приспешником, да и Сюин оказалась права – выходка Кана принесла ему больше бед, чем выгоды. Если другие дети и раньше сторонились его, то после скандала они между собой окрестили Кана проклятым, и вокруг него образовалась пропасть, пересекать которую считалось допустимым лишь для того, чтобы подставить ему подножку. И конечно, его это не остановило. В один прекрасный день лошадь Бая взбесилась и понесла так, что тот чуть не умер, свалившись в канаву. Через месяц Кан приполз домой с отбитыми почками и без следов синяков. Через два Бай сломал себе ногу, прокатившись кубарем по лестнице. Кана три дня искали, пока не вернулся Амань, быстро обнаружив старый подвал разрушенного дома с заваленной камнями дверью, в котором заперли его сына.
Во время визита в императорский дворец Бай отравился так, что слуги сбились с ног, убирая за господином. На тренировках учителю приходилось растаскивать этих двоих, пока они не переломали друг другу кости. И когда объявили военную операцию в Канрё, Бай ухмылялся, как довольный кот. Его-то отправили в столичный гарнизон, и он должен был остаться в Лояне, а если отец постарается ещё больше, то он попадёт прямиком во дворец. Дальше от хорошей и сытой должности его отделяло лишь время. Амань же не собирался как-либо вмешиваться в сумасбродство сына и совершенно спокойно отреагировал, когда пятнадцатилетний Кан гордо заявил, что отправляется на войну.
– Что ж, возможно, ты отдашь свою жизнь за то, чтобы четвероюродный племянник брата Императора получил желанные земли. Очень мудро, сын.