Цитадель - стр. 5
Эцуко была сущим ребенком, непосредственным и живым, с короткими волосами, собранными в детский пучок «табакобон». Она не отрывала восторженного взгляда от решетчатого окна, за которым плескалась диковинная река – Сумидагава.
– Да она обещает стать настоящей красавицей! – искренне восхитилась Кин, разглядывая белое личико Эцуко с правильными, словно выточенными чертами и изящным, с горбинкой носиком.
– Дочь пошла в своего отца, – проронила Томо.
Действительно, в изящном овале лица Эцуко и длинной, гордо поставленной шее было куда больше сходства с отцом, нежели с матерью.
– Эцу! – негромко окликнула Томо, и Эцуко, втянув голову в плечи и вся сжавшись, тут же вернулась на место и села подле матери.
– Как славно, что вы решились оставить хозяйство и навестить нас! – щебетала Кин, подавая гостям чай. – Я слышала, господин очень поднялся по службе… Теперь он почти такая же важная птица, как сам губернатор… Наверное, трудно быть супругой столь влиятельного чиновника?
– Я мало что знаю о его служебных делах, – бесцветным голосом проронила Томо. В ответе не было даже намека на чванство, хотя Кин частенько слышала сплетни о том, что чета Сиракава живет с роскошью и размахом семьи настоящего даймё[5].
Некоторое время разговор вертелся вокруг ничего не значащих тем: главным образом, о жизни в столице – о новых веселых кварталах, во множестве появившихся в Токио, о новых модах в женских прическах, разительно переменившихся после отъезда Томо в Фукусиму, о пьесах в театре «Синтоми»… Вдруг гостья, оборвав себя на полуслове, сказала:
– В сущности, мы можем жить в Токио и развлекаться, сколько душе угодно. Хотя… по правде сказать, есть одно небольшое дельце… – В этот момент она отвернулась, чтобы поправить красный гребень в волосах Эцуко. Тон у нее был самый невыразительный, Кин даже внимания не обратила, однако Тоси будто кто-то толкнул. Дело, что привело госпожу Сиракава в Токио, было невероятной важности! Томо держалась сдержанно и невозмутимо, но ее словно тянул ко дну немыслимо тяжкий груз…
На другой день Тоси, обычно не выходившая из дому, в благодарность за подарки пригласила Эцуко посетить храм богини Каннон[6]. Вскоре веселая компания – Тоси, Эцуко и служанка Ёси – радостно отправилась на прогулку.
– Купи ей книжку с картинками в торговом квартале у ворот храма, – посоветовала Кин.
Проводив дочь с гостями до ворот, она сразу же поднялась на второй этаж, к Томо. Сидя на коленях, Томо складывала дорожные кимоно в плетеный короб с крышкой и доставала чистые. По небу плыли белые облака, отражаясь в зеркальной глади воды, и отсвет их наполнял комнату ярким светом.
– О-о… Уже за работой… В столь ранний час?.. – покачала головой Кин, опускаясь на колени на веранде, перед входом в комнату Томо.
– Эцуко стала совсем большая… То это требует взять, то другое… С ней стало трудно путешествовать. – Томо помедлила. – Госпожа Кусуми… Вы сейчас не слишком заняты?
Тут она привстала с колен, чтобы уложить поглубже в короб детское авасэ[7] из желтого шелка с черно-коричневым узором, так что Кин не разглядела ее выражения лица. Вообще-то Кин поднялась на второй этаж просто так, поболтать, но что-то в голосе гостьи заставило ее раскаяться в содеянном.
– Да нет… Я могу вам чем-то помочь?..