Цитадель - стр. 11
Снова в путь. Эндрю целый день был на ногах, но не чувствовал усталости, поглощенный сознанием своей ответственности, озабоченный эпидемией тифа, тяжелым грузом легшей ему на плечи. Он испытал большое облегчение, когда, придя на Чэпел-стрит, 49, узнал, что Денни дома. Хозяйка проводила его к нему.
Если Денни и удивился его приходу, то ничем этого не показал. Он только спросил после долгого и невыносимого для Эндрю разглядывания его в упор:
– Что, уже отправили кого-нибудь на тот свет?
Эндрю, все еще стоявший на пороге теплой неприбранной гостиной, покраснел, но, сделав над собой громадное усилие, подавил гнев и обиду. Он сказал отрывисто:
– Вы были правы. Это брюшной тиф. Меня убить мало за то, что я сразу не распознал его. Уже пять случаев. Я не в большом восторге, что приехал сюда. Но надо что-то делать, а я здесь новый человек и не знаю что. Я звонил врачебному инспектору, да ничего от него не добился. И пришел к вам за советом.
Денни, в своем кресле у камина, полуобернувшись, слушал с трубкой в зубах и наконец сказал ворчливо:
– Вы бы лучше вошли. – Затем, с внезапным раздражением: – Ох, да садитесь же, ради бога! Не стойте, как пресвитерианский священник, который готовится предать кого-нибудь анафеме. Выпить чего-нибудь хотите? Нет? Ну конечно, я так и думал, что не захотите.
Но даже и тогда, когда Эндрю, неохотно уступая его настояниям, сел с оборонительным видом и даже закурил сигарету, Денни не торопился начинать разговор. Он сидел, тыкая своего пса Гоукинса носком рваной домашней туфли. Наконец, когда Мэнсон докурил сигарету, он сказал, кивком указывая на стол:
– Взгляните, пожалуйста, на это!
На столе стоял прекрасный цейссовский микроскоп и лежало несколько препаратов. Эндрю поместил один из них под микроскоп и сразу различил характерные палочки – группы тифозных бактерий.
– Сделано, конечно, очень неумело, – небрежно, скороговоркой заметил Денни, как бы торопясь предупредить критику. – Просто сварганил кое-как. Я, слава богу, не лабораторная крыса. Я хирург. Но при наших проклятых порядках приходится быть мастером на все руки. Впрочем, как ни плохо сделаны препараты, ошибиться нельзя, видно даже невооруженным глазом. Я их приготовил на агаре в моей печке.
– Значит, и у вас были случаи тифа? – спросил Эндрю с жадным интересом.
– Четыре. Все на том же участке, где ваши. – Денни замолчал. – И эти клопики, что вы тут видите, – из колодца на Глайдер-плейс.
Эндрю смотрел на него, оживившись, сгорая от желания задать десятки вопросов, начиная понимать, как серьезно относится к своей работе этот человек, а главное – безмерно обрадованный тем, что ему указали источник заразы.
– Видите ли, – заключил Денни все с той же холодной, горькой иронией, – паратиф здесь более или менее обычное явление. Но когда-нибудь – скоро, очень скоро! – мы дождемся хорошенькой вспышки эпидемии. Виновата в этом главная канализационная труба. Она вся дырявая, и нечистоты просачиваются из нее, отравляя половину подземных источников в городе. Я вдалбливал это Гриффитсу, пока не измучился. Но он ленивая, увертливая, ни на что не годная благочестивая скотина. Во время нашего последнего разговора по телефону я пригрозил, что при встрече проломлю ему башку. Наверное, оттого он и увильнул от вас сегодня.