Цитадель - стр. 2
II
Официально, реальных участников Великой Отечественной войны в живых не было уже более десяти лет, однако на праздничных мероприятиях посвященных Великой победе, с каждым годом ветеранов становилось все больше и больше. Теперь сюда приходили непонятные люди, увешанные такими же непонятными медалями и орденами, которые родились далеко после войны, но утверждали, что они участвовали в Отечественной.
В прошлый раз, когда Дмитрий находился на массовом мероприятии в Брестской крепости в честь празднования «Девятого мая», он невольно стал свидетелем разборок между мнимыми ветеранами, которые не могли поделить стул для почетных гостей на Площади Церемониалов.
– Пошел вон, самозванец! – кричал шустрый мужчинка лет семидесяти пяти в потертых джинсах и сером пиджаке с криво увешанными медалями, почему-то на правой стороне, сталкивая со стула рыхлого дядю, возрастом чуть помоложе.
– Это, я-то, самозванец? – возмущался дядя, тряся юбилейными медалями Министерства по чрезвычайным ситуациям, которые, в отличие от медалей шустрого мужчинки, висели ровно на планке и на правильной стороне, правда, льняной рубашки с национальным орнаментом. – Я узник еврейского гетто, а ты кто такой?
Остальные почетные гости, большинство которых были основные чиновники города и их родители, которые и являли собой ветеранов, имея с этого всевозможные льготы и преференции, лишь недовольно косились в сторону нарушителей спокойствия и продолжали улыбаться, проходившим мимо колоннам с представителями трудовых коллективов предприятий и учебных заведений города.
– Если ты узник еврейского гетто, – кипятился шустрик, поглаживая себя по блестящей лысине, – то я… я…
– Ты, свинья… Ты с моим младшим братом в один класс ходил. Думаешь, если налысо побрился, то тебя никто и не узнает? – вынул из рукава козырь рыхлый и еще больше расплылся на стуле.
Не зная, что ответить, шустрый мужчинка присел возле своего оппонента на корточки и сделал вид, что сидит на стуле. Однако через несколько минут, осознав, что в таком положении до конца церемонии не продержится, он присел на колени скрюченной старушке в инвалидном кресле…
Лидия Сергеевна – одна единственная среди почетных «ветеранов неизвестных широкой общественности войн», действительно видела все ужасы концлагеря Саласпилс, где ее использовали в качестве опытного образца по испытанию вакцины, призванной увеличивать скорость регенерации поврежденных человеческих тканей. Гениальные ученые Третьего рейха поставили перед собой цель создать средство, которое позволило бы не только быстро восстанавливать поврежденную плоть солдат, но и позволило бы организму восстановить утраченные конечности…
Отрубленные пальцы на ногах Лидии Сергеевны так и не отросли, но вакцина действовала.
Ей было уже сто двадцать восемь лет…
Ее мозг и сердце находились в идеальном состоянии, однако остальная мышечная ткань, все-таки, со временем атрофировалась и теперь она находилась запертой в собственном непослушном теле, за которым присматривали в бюджетном доме для престарелых.
Возможно, эта вакцина действовала бы как-то по-другому в ее потомках, однако она лишилась возможности познать радость материнства после того, как насквозь промерзла в продуваемом всеми ветрами тракторе, осваивая с тысячами таких же, как она молодыми людьми Целину Дальнего Востока.