Цирк с конями в казённом доме - стр. 18

Один пахан говорил знакомому оперу:

– Слушай, столько народу сейчас у меня работает. Бо́льшую часть даже в лицо не знаю, через бригадиров общаюсь.

Вовсю шли чисто феодальные войны, внутренняя борьба за власть с сопутствующими интригами, предательствами, подставами, ядами и кинжалами в спину. Как истинные феодалы, паханы держали свою братву клятвами и деньгами, но больше страхом. Будет твое окружение бояться тебя до трясучки – будет порядок. А страх приходит только через кровь – тут всякие хитрые психологические этюды не катят. Надо проще быть – время от времени убивать. Притом убивать своих!

Члены одной московской авторитетной бригады вспоминают, что их просто колотило, когда пахан созывал сходняк, проходивший обычно в лесополосе под Москвой. Каждое такое «производственное совещание» означало, что одного-двух бойцов тут же и прикопают в назидание другим. Вот и смотрели с опаской друг на друга – кому сегодня по приказу свыше быть жертвой, а кому убийцей. Стреляли за предательство, за ненадлежащее выполнение обязанностей, за долги. Но когда этих поводов стало не хватать, то убивать стали за косой взгляд, за то, что отлынивали от футбольных матчей, практиковавшихся в бригаде. Да просто так, для наглядности.

Такое творилось в большинстве банд. Многие авторитеты убивали по необходимости, для поддержания дисциплины и больше за дело. Другим же просто начинало нравиться вершить суд. Они, как вампиры, подпитывались от этого темной энергией. Они впадали в экстаз, щелчком пальца лишая людей жизни. Это как наркотик, с которого не слезешь, – безраздельная власть над жизнью человека и ощущение полной безнаказанности. Такой власти не было даже у средневековых феодалов, над которыми довлели традиции, церковь, понятие греха. Над этими же тварями не довлело ничего. И они превращались в бешеных псов.

Один известный политик, ныне проживающий в уютном государственном помещении пожизненно, сначала решал с помощью своей киллерской бригады политические и коммерческие вопросы, а потом просто составлял списки тех, кто ему не нравится, ну ликом не вышел.

Все эти тяготы и лишения бандитской службы отлично описал в своих изданных недавно мемуарах главный медведковский киллер Шерстобитов, известный как Леша Солдат.

По историческим законам феодальная раздробленность обязана закончиться формированием централизованного государства. Слава те господи, мы до этого не дошли, и всероссийского паханата не появилось, хотя попытки такие были.

Наверное, если бы дезинтеграция страны продолжилась бы такими темпами, то сегодня на ее обломках правили бы эти самые бандиты, назвавшиеся графьями и князьями, а также всенародно избранными президентами улицы Моховая и Садовая, и народ их почитал бы как законные власти…

– Открой, – позвонив в дверь квартиры на пятом этаже панельного дома, требует оперативник шестого отдела Московского угрозыска.

– А ты кто? – доносится из-за двери недовольный голос с грузинским акцентом.

– Володя.

– Я тебя не знаю.

– Ты чего, боишься?

– Я боюсь? – горячий кавказский парень распахивает дверь, тут же получает боксерский удар в лоб и улетает в комнату. Оперативник врывается в помещение, за ним – второй. Они умело укладывают на пол второго бандита. Я захожу в прихожую следом. Тут распахивается дверь ванной, оттуда появляется худой тщедушный кавказец с пистолетом Макарова, ствол смотрит в живот мне, корреспонденту милицейского журнала. Я с олимпийской грацией и быстротой оказываюсь на лестничной площадке, переводя дыхание.