Цикличность - стр. 42
В этот момент косматый, к моей радости, вынырнул из-за ограды. К счастью, он не стал изменять что-то в правилах нашего обмена. Он огляделся по сторонам и быстро сунул мне в руки здоровые мужские ботинки и маленькие детские валеночки. Я осмотрел ботинки, вполне целые, только очень большие. Это не беда, напихаю тряпок и спокойно отхожу эту зиму. Валенки же выглядели немного странно, были в каких-то желтых подтеках. Я поднес их к носу и втянул запах. Так и есть – несвежая мертвечина.
– Прости. Ничего лучше не смог найти. Все облазил, это самое лучшее что есть. – Сказал косматый, запуская грязную пятерню себе в волосы.
– Зимой главное наличие обувки, а не ее запах.
– Правильно мыслишь, друг. Мы с тобой неприхотливые, жизнь таких любит. Надеюсь, мы с тобой увидим первые почки на деревьях в следующем году…
– Надеюсь, увидим.
Мы молча пожали руки, и каждый отправился своей дорогой. Косматый юркнул за ограду, а я, крепко держа обувь в руках, побежал по улицам Терриала в сторону дома.
Я не оглядывался назад, не люблю кладбище. Слишком уж часто я тут бывал за последнее время. Первым нас покинул отец. Тот погиб во время восстания. Тела, естественно, не было. Хоронили всех мужей города разом, весь город собрался у огромной могильной плиты, под которой на самом деле никого не было. Но все мы плакали над этой могилой. Она была ничьей, но при этом в ней лежали тысячи мужей, отцов и сыновей.
Чертова Столица! Разве мы так многого хотели? Наши поля, и без того не самые благодатные, уже несколько лет к ряду почти не давали всходов, словно нашу землю кто-то проклял, и теперь мой край медленно умирал в нищете. Сытые времена давно остались позади. Но я даже не знаю что это такое. Я родился в мрачное время «Великого неурожая», и, разумеется, не помнил тех славных времен. Поэтому только по рассказам родителей знал, что когда-то вообще были эти самые «сытые времена».
Спустя несколько неурожайных сезонов, страдающий от лишений народ не выдержал столичных поборов, и взмолился. Мы просили Столицу отменить налог. Хотя бы на время. А те, в ответ, ввели сюда армию. Грязные, мытые ублюдки! Надеюсь, перед смертью отец многих из них отправил на тот свет прямо перед собой. Он ведь был крепким мужчиной, всю жизнь работал на земле. Помню его широкую фигуру с копьем в руках на пороге. В то утро мы провожали его на пару дней, но больше нам не суждено было встретиться.
Никто не верил, что дойдет до открытой схватки. Из Столицы прислали большую боевую дружину. Говорят, ее перебросили с востока, где мародеры до основания растаскивают истощенный Хворью Хадилхат. Мы думали, что «белые» просто хотят надавить, и армию они притащили только для устрашения. Постоят в поле, покрасуются доспехами, а потом сядут высокие лбы за стол, да договорятся о чем-то. Справедливо, чтобы ни нашим, ни вашим.
Но не было никаких переговоров, эти жадные ублюдки сразу начали убивать наших отцов, которые не так много и просили. Представляете? Они направили в атаку на землепашцев и ремесленников закаленные в бою подразделения.
Это была резня. По-другому не назвать.
Постоянная армия, с огромными потерями, но все же подавила восстание. Еще бы, ведь им помогали эти мерзкие ходячие мертвецы – «белые». И никакой пощады моему народу не было. Уже скоро войска Столицы стояли на каждом углу. Эти козлы перебили всех мужчин, а теперь безнаказанно забирали остатки нашей еды. И некому было им перечить, в городах остались только женщины, да дети.