Цикличность - стр. 24
– Но зимний переход по перевалу вы не переживете.
– На это и уповаю, друг! Я творил чудеса, Исан! Я творил, и творил. На протяжении всей ночи! Причем творил их, словно был «красным»… Если быть честным, то я не очень понимаю, почему я до сих пор жив.
Наш отряд тронулся в путь уже через два дня после этого разговора. Раньше выдвинуться не получилось из-за того что все уже успели обосноваться на зиму в Уимстере.
Представляете, как тяжело было объяснить простым воякам, что нам внезапно потребовалось штурмовать перевал в самое неподходящее для этого время?
В тот день, сразу после разговора с Веллесом я отправился к командиру нашего отряда. Когда я сказал ему, что мы пойдем через перевал зимой, тот даже крякнул.
– Исан, послушайте, для меня вся жизнь либо море, либо бойня. Многое я повидал. Но это безумие! Безопаснее было бы с сухим в запертом сарае переночевать. Серьезно. Когда меня отправили ловить пиратов в Граничном море, я надеялся что выберусь. Когда меня послали подавлять восстание на запад, у меня на душе было горькое чувство, но я верил что вернусь домой. А вы даже не представляете, какой на западе творился бардак. И сейчас вы отдаете мне этот приказ, а я понимаю, что надеяться не на что. Вы меня словно целиком в вино Копецки окунули, господин.
– Надо идти. ..
– Я прекрасно вижу, что вы недоговариваете. И надеюсь, простите мне, что я дерзнул так грубо вам отвечать. Но какая-то жуть витает в воздухе. Я чувствую ее своими старыми костями. Ребята шепчутся, жалуются друг другу на плохие сны. Не знаю что это, но уверен, что это исходит от нашего отряда. Словно мы притащили это с собой. Сам я ночами плохо сплю, и слышу, как дети жалобно плачут по городу, говорят это к смерти…
Я посмотрел в глаза опытному командиру и сказал:
– И лучше будет, если мы увезем это с собой на перевал. Подальше от людей. Пусть лучше это упокоится там.
– Благодарю за откровенность, Исан. Я буду помнить это, и ценить до конца своих дней.
Он отсалютовал мне, будто ему предстоял не тяжелый переход, а дежурство по кухне. Продолжать разговор я не стал. Старый солдат и не настаивал. Он был слишком опытен, чтобы обсуждать приказы.
Значит, дети плачут? Меня ощутимо тревожило то, что Кошмар чувствовался так явно. Уже даже матерые солдаты теряли покой рядом с Веллесом. Кто знает, какие страхи в них проснуться, когда чудотворец, наконец, покинет наш мир…
И если говорить о том, зачем нам надо было идти на север, то согласно официальным формулярам, наш отряд отправили на ледник Бирдремм, на самую границу разведанных человеком мест. Чистого рода фиктивное назначение. На Бирдремме нет ничего. Там нет никаких чудес, никаких адептов. Признаться честно, там и людей-то нет. Назначение в никуда. В бумагах, что выдали Веллесу, в графе «место прибытия» стоял прочерк, так как вблизи ледника не было ни одного населенного пункта. Формально мы должны были проверить, не пользуется ли кто-то чудесами для разрушения ледника, ибо уровень воды в реке Хельдар, стекающей с ледника и несущей свои воды на юг, сильно повысился. Стоит сказать что он повысился относительно замеров, которые первый, и единственный, раз производились сто пятьдесят лет назад, когда на карты мира нанесли этот ледник.
Как вы понимаете, официальное назначение не выглядело как то, ради чего могло бы потребоваться зимой идти через перевал. Все это породило совершенно ненужные разговоры, и пресечь их было тяжело. Люди и так роптали из-за того что придется идти на плохо разведанный и никому не нужный ледник. По отряду пошли мрачные толки еще с тех самых пор как мы двинулись в путь ранней весной. А теперь предполагалось, что еще и перевал будем штурмовать в самое неподходящее время. И ведь для всех очевидно, что зимой ледник никуда не денется.