Цикл «Как тесен мир». Книга 3. Отложенная война - стр. 18

– Ладно. Тамара придет – спрошу.

– А вы покушать с дороги не желаете? Поди, проголодались. Я и кашей могу угостить, и хлеба дам, и чаю налью.

– Не надо. От тебя мне ничего не надо. Я чемодан оставлю и пойду по делам. Потом вернусь. Когда обычно Тамара с работы приходит?

– Обычно не раньше шести.

Платон Ильич умылся с дороги; побрился и в той же лагерной телогрейке, потрепанной шапке на рыбьем меху и разношенных валенках, подшитых автомобильной резиной, вышел из дома. Сперва он посетил паспортный стол, где, отстояв большую очередь, отдал на получение паспорта и прописки документы; потом отправился к себе в институт. Не с начальством и коллегами увидеться (не в таком же виде, успеется), а в студенческой столовой пообедать. Никого из знакомых не встретив, он плотно покушал, по устоявшейся лагерной привычке смахнул со стола хлебные крошки в ладонь и отправил в рот. Крошки были не только его, но остались еще и от предыдущих не таких бережливых к хлебу, как он, едоков. Молоденькие девчушки-студенточки за соседним столиком брезгливо переглянулись.

– Что, красавицы, смотрите так презрительно? – спросил Лебедев у студенточек. – Бывшего зэка никогда за едой не видели? Так смотрите – просвещайтесь.

– Гражданин, – услышал Лебедев за спиной, – эта столовая для студентов, а не для бывших зэков.

Лебедев медленно повернулся: за девушек вступился худенький паренек, их ровесник.

– Вы, молодой человек, в каком именно институте учиться изволите? – с ядовитой вежливостью спросил Лебедев.

– А вам-то какое дело? – вскинулся гонористым петушком паренек.

– Вначале, юноша, потрудитесь ответить на мой вопрос. Или боитесь?

– Я? Боюсь? Чего?

– Не знаю чего. Но мне сдается, вы боитесь обнародовать свою институтскую принадлежность.

– Механико-машиностроительный, ХММИ.

– А на какой кафедре?

– Литейного дела.

– Значит, на первом курсе, – утвердительно кивнул Лебедев. – Только поступили.

– Почему вы так решили?

– Просто потому, не очень вежливый молодой человек, что, начиная со второго курса, я знаю всех своих студентов. А они меня. Разрешите представиться, в том числе и вам, милые дамы: Платон Ильич Лебедев, профессор, пока бывший завкафедрой этого самого литейного дела. Только вернулся из дальних странствий и, как видите, не успел переодеться не то, что во фрак, но даже в пиджачную пару. А хлебные крошки, милые вы мои создания, – лагерная голодная привычка. Дай вам бог никогда такую не заиметь. Думаю, мы еще с вами увидимся. На занятиях.

– Из-звините, товарищ профессор, – промямлил худенький юноша и тихонько ретировался.

– А мы не с вашего института, – сказала одна из студенточек. – Но мы тоже извиняемся. И это не потому, что вы профессор и завкафедрой. Пусть даже еще и не восстановленный. А просто потому, что мы действительно так глупо и не достойно комсомолок на ваши крошки отреагировали. Мы учимся в химико-технологическом. Меня, например, зовут Юля. Юля Аленина.

Насытившись, Лебедев прошелся в благодушном настроении по родному городу, по знакомым еще с детства заснеженным улицам, по которым скучал в холодной далекой лесной Сибири, вглядываясь в лица (особенно женские) спешащих и не спешащих по своим делам харьковчан. Гуляя, оказался возле кино «1-й Комсомольский», часы на доме показывали, что скоро начнется сеанс. Шла «Ошибка инженера Кочина». А почему бы и нет? Как раз время до возвращения Тамары подойдет. Фильм еще не смотрел. Судя по афише, Жаров в главной роли; хороший артист. Знал бы Лебедев, о чем кино – точно не пошел бы. Доблестные работники НКВД успешно ловят иностранных шпионов. Все чинно, мудро и благородно. И никакого тебе выдавливания и выбивания признаний. Ни-ни! Разоблаченные шпионы сознаются исключительно под тяжестью предъявленных улик. Комедия прямо. Обхохочешься да и только.