Цикл «Как тесен мир». Книга 1. Чем я хуже? - стр. 31

Врачиха положила трубку:

– Сейчас, милок, Палыч подскочит. С ним и решим, что с тобой делать.

Минут через пятнадцать белая дверь кабинета резко распахнулась и впустила невысокого кругленького мужичка в грязной спецовке поверх полувоенных бридж, заправленных в испачканные черным маслом сапоги. Нагрудные карманы спецовки оттопыривались какими-то бумагами, авторучками, карандашами и прочими крайне необходимыми ему в руководящем процессе вещами.

– Ну, что, Сашка, живой – резвым колобком подкатился он к «Сашке» и крепко пожал ему руку. – Здорово, Зин, – кивнул, улыбнувшись полной врачихе. Потом схватил еще один стул и со стуком бросил его к столу напротив своего шофера. Сел, как упал.

– Так что, Зинаида, у тебя, я понял, нет оснований выписывать ему больничный?

– Нет.

– А ты, Сашка, я понял, забыл, как водить полуторку. Так?

– Так. Забыл. Я и вас не помню. Догадываюсь, конечно, что вы – начальник транспортного цеха по фамилии Торяник, которого все уважают и называют «Палычем». Но, не помню. Я и жену свою Клаву не узнал, когда она в больницу ко мне пришла. И Кольку Гурина, с которым, как он сам рассказал, я много лет дружил еще в колонии. И соседей по квартире. Я даже не помню, как примусом пользоваться и бритвой бриться. Слово примус помню, понимаю, что оно обозначает, а как им пользоваться – нет.

– Да-а, Сашка, странная у тебя какая-то потеря памяти получается… Тут помнишь, тут не помнишь…

– Психиатр, который приезжал в больницу меня обследовать, тоже удивлялся. Но сказал, что психика человека изучена не до конца и всякое, мол, бывает. Там, – «Сашка» кивнул на бумаги перед врачихой, – и его заключение есть, мне его отдали. Гляньте сами.

– Ну-ка, Зина, дай-ка я сам все прочту. Что там твои коллеги насочиняли? Да-а уж, – протянул через время ознакомившись. – Перестраховались. Свои задницы в белых халатах прикрыли, а вы теперь на заводе сами разбирайтесь. С одной стороны, в больнице на казенных харчах держать смысла нет: здоров! А с другой стороны, рекомендуем санаторный отдых для лучшего восстановления памяти… Да еще и за баранку запрещают пускать без переэкзаменовки…

– Слушай, Нефедов, – обратилась к Алексею Валентиновичу, хитро прищурившись, врачиха, – что-то я смотрю: бледный ты какой-то. Наверное, голова у тебя после сотрясения мозга все еще кружится, слабость во всем теле… Так?

Алексей Валентинович удивленно вытаращился на нее, потом повернул голову на внезапно раскашлявшегося Палыча. Палыч натужно кхыкал в кулак, усиленно моргал глазами и кивал.

– А! – дошло до «Нефедова». – Правильно вы говорите, Зинаида, не знаю, как по батюшке. Сразу чувствуется опытный врач. И голова у меня кружится, еле на завод доехал, и слабость во всем теле, и, вот, гляньте, – руки трусятся, – он поднял обе руки над столом и стал ими усиленно трясти.

– Ну, что ж, Палыч, – удовлетворенно кивнула врачиха, – такого шофера в рейс выпускать – ну никак не возможно. Даже преступно. На неделю я ему больничный оформлю. Какое сегодня число? Девятнадцатое? Вот с 19 по 25 включительно. Больше – извини. Дальше, сам что-нибудь придумай. Он у тебя в этом году тарифный отпуск уже отгулял?

– Вроде, нет. Он, по-моему, на осень записан. То ли на октябрь, то ли на ноябрь.

– Так отправь его в отпуск сразу после больничного, с 26-го августа. Сможешь?