Цифровой призрак 2. Доппельгангер - стр. 9
– Не аргумент, – усмехнулся я. – Может, он купил билет, долетел и сидит теперь там себе, играет с пенсионерами в скраббл.
Она проигнорировала шутку, будто не услышала или просто не захотела до нее снисходить.
– Выследить было нелегко, он защитился, – увлеченно продолжила Вероника, сжимая в руках мой бумажник, который я пока не решался у нее отобрать, чтобы не сбить настрой. – Но потом, вспомнила, он присылал мне фотку, которую просил удалить, а я не смогла – он там маленький-маленький. Еще в детском саду. В костюме зайца, с пакетом конфет. Ты б его видел, – она расплылась в улыбке, а я поймал момент, что бы аккуратно выхватить свои вещички из ее цепких лапок. – Никак не могла удалить ее! Такая прелесть же! К тому же она же детская, его там и не узнать совсем. Но на ней остался след. Цифровой. И знакомые компьютерщики его пробили. Так я узнала, что квартира, в которой он жил – сгорела. Владелец исчез, и я почти отчаялась, решив, что след его теперь навсегда для меня потерян. Но потом вспомнила о тебе…
Она выдохнула, будто запал наконец иссяк, и говорить что-то еще больше не было сил.
– А на меня-то ты как вышла? – спросил, удивленный тем фактом, что Юркина мифическая Ника – это Вероника, хозяйка бара, обчистившая мои карманы.
– Это было еще сложнее, чем найти настоящий Юркин адрес, но у меня есть связи, и я упорная.
«И немного упоротая», – подумал, но вслух не сказал, а она продолжила:
– Но может быть, мы вернемся в зал, пока сюда кто-нибудь не вломился и не увидел, что ты сотворил с дверью? И я расскажу все, попивая пиво. Ты же теперь знаешь, что я не опасна, и у нас одна цель – найти Юрку.
– Хорошо, но при условии, что ты больше не будешь ничего у меня тырить. И не будешь мне врать. Это я отличу, я еще и не такое умею.
– Не буду! – она подняла руку, словно приносила клятву. – Тем более, там что-то и музыка стихла уже, как бы нас тут не застукали. Я же действительно владею баром, и меня многие в городе знают. Не хочу, чтобы поползли сплетни, что зажимаюсь по туалетам непонятно с кем. – И тут же добавила: – Без обид…
Но я уже почти не слушал, я прислушивался…
«Музыка стихла…» – сказала она, и это как молотом по башке ударило. Приложил ухо к двери и понял, что действительно не слышу ни веселого гомона, ни задорных мелодий. Это означало, что либо посетители бара решили, что устали от шума, и тишина – новый тренд, либо то, что «фрилансер» опять на меня вышел.
Легонько приоткрыл дверь и выглянул в коридор. Отделка стен под темное дерево не отличалась особой оригинальностью и не давала почти никаких отражений, поэтому отследить что-то из укрытия не представлялось возможным.
– Что там? – спросила Ника, и я на нее цыкнул, давая понять, что сейчас нам обоим лучше бы помолчать. Она спорить не стала, но подошла ближе, пытаясь тоже выглянуть наружу. «Наружа», перекрываемая мной, не поддалась, и Ника отступила.
– Иди за мной. Начнется заваруха – беги со всех ног как можно дальше, поняла?
Она угукнула, и мы вышли в коридор.
Никогда еще не видел, чтобы бар выглядел так жутко и завораживающе одновременно. Все стояло на своих местах – недопитые бокалы, недоеденные закуски, светомузыка продолжала крутиться, но в самом помещении было неестественно тихо. На барной стойке стоял шейкер, рядом в креманке – растаявшее в жижу мороженое, часть которого пролилась на столешницу.