Чужой мир - стр. 11
– Серьезно? С этого момента буду к вам обращаться на «ты».
Дарина снова улыбнулась, восприняв неспособность Сергея перейти на «ты» как крайнюю степень воспитанности. «Если ему нравится так – пусть так», – подумала она.
Подъехав к воротам, ведущим на территорию ордена, Сергей остановился у КПП и опустил стекло.
– Доброй ночи! – крикнул он охраннику.
Охранник посмотрел на него, затем перевел взгляд на Дарину.
– Вы с гостьей? – спросил охранник, наведя телефон на Дарину.
– Да. Сегодня я не один, – ответил Сергей.
Охранник с интересом уставился в телефон. Дарина поняла, что он вычитывает ее биографию и, естественно, выписанные на нее протоколы.
– Вы уверены? – подозрительно уставившись на Сергея, спросил он.
– Еще бы!
– Я буду вынужден сообщить начальству о вашей гостье.
– Это не изменит ситуации. Я сейчас еду с ней к себе в жилище.
Охранник нажал на кнопку, и ворота медленно начали открываться.
Проезжая по территории ордена, Дарина обратила внимание на то, что здесь все выглядит иначе. На тротуарах нет ни единой бумажки, каждые десять метров стоят столбы, освещающие пешеходную зону. Даже с учетом дождя здесь очень много людей. Они с зонтиками гуляют парами, некоторые из них везут какую-то колесницу перед собой, накрытую пленкой с отверстием в центре.
– Это что такое? – спросила Дарина, указав на четырехколесное устройство.
– Это коляска. В ней лежит новорожденный ребенок. Часто родители по вечерам прогуливаются с коляской, чтобы ребенок засыпал на свежем воздухе.
– Свежий воздух? Вокруг множество заводов, откуда ему быть тут свежим?
– Видишь, на заборе прикреплены большие устройства? – сказал Сергей, указав рукой на одно из них. – Это воздухоочистители. Они подавляют вредные вещества в атмосфере, преобразуя их в чистый воздух без примесей. Здесь, в ордене, если сравнивать с внешним миром, все немного иначе устроено.
На Дарину нахлынули негативные эмоции, но она пыталась убить их в себе, понимая, что ненависть ничего не исправит.
– Ты считаешь это нормой? – спросила она Сергея.
– Что именно?
– То, что за пределами этой территории люди задыхаются из-за вредных выбросов заводов, буквально напичканных по всему миру? А вы здесь живете припеваючи!
– Будь моя воля, я бы изменил ситуацию. Но я фактически такой же, как ты. Я рядовой сотрудник ордена.
– А почему вы ничего не измените? Ах да, у вас ведь здесь другая жизнь! Каждый из вас может преспокойно нянчить собственных детей, наслаждаться прикосновениями друг друга, дышать свежим воздухом и ни о чем не задумываться!
– Я вырос так же, как и ты – в детородном доме. Моя мама жила неподалеку от тебя. Но я постарался пробиться в орден, и у меня получилось. Разве здесь есть моя вина? Моя вина в том, что я живу немного иначе? Или я перестал после этого быть человеком?
– Нет, не перестал. Но я ненавижу несправедливость.
– Все очень тонко в вопросе справедливости. Посмотри вокруг: по улицам внешнего мира ходят неадекватные люди, тыкающие в друг друга телефоном, ради того, чтобы убедиться, что прохожий хуже его. Я постоянно нахожусь во внешнем мире, и нет ни одного дня, в котором я не видел бы прохожих, оскорбляющих друг друга. Если бы дурманящие мозг воды и таблетки были доступны им, то они бы лежали под своими подъездами, не приходя никогда в себя. Есть единицы смыслящих людей, но они ничто по сравнению с сотнями, тысячами невменяемых. Они находятся в тени, а чтобы их отобрать и перевезти сюда, не хватит ни сил, ни времени. У каждого из нас есть сорок лет, двадцать из которых мы проводим в осознанном состоянии.