Чужое небо - стр. 17
Прошло полгода. В третьей мотострелковой роте всевозможные издевательства прекратились, что было полнейшей неожиданностью для молодых. Они сами узнали о причине столь необычного явления. Военный городок ожидал командующего армией. Большой начальник хотел проверить боевую готовность мотострелкового полка, который из-за многочисленных правонарушений получал всевозможные прозвища и клички: китайский, чепэшный, интернациональный и т.п.
Из-за визита генерала переполошилось, в первую очередь, командование части. Зашевелилось и ротное начальство, усилилась индивидуальная работа. Однажды Иванова в канцелярию пригласил заместитель командира роты по политической части. О старшем лейтенанте Коновалове разное судачили. Все знали, что он пришел в армию после окончания гражданского вуза. Офицер расспросил подчиненного о родителях, где и как учился. Откровенного разговора между мужчинами не получилось. Владимир, глядя в глаза начальника, задавал себе один и тот же вопрос: неужели он, как политработник, не знал о ночных издевательствах, о маленьких пирушках «стариков»? О чем шел разговор с замполитом, он никому не рассказал. Позже он узнал, что «старики» всерьез волновались, когда до них дошла информация о посещении им канцелярии замполита. Деды наладили четкую систему слежения за своими офицерами во время их пребывания в казарме. Она действовала без сбоев. Во внутреннем наряде был «свой человек», стукач. Он в случае необходимости информировал старослужащих о любых перемещениях офицеров. После отбоя, когда они уходили домой, перед входом в казарму, как правило, выставлялся молодой солдат. Он бдил по-настоящему, как на войне. Не дай Бог, если он проморгал офицера. Считай ─ пропал…
Обстановка в мотострелковом полку с каждым днем и ночью «накалялась». Предстоящий визит генерала требовал не только всевозможных бумаг, но и реальных результатов. На полигонах и стрельбищах все грохотало и ухало. Боевая стрельба в составе роты для мотострелка Иванова оказались последней, он и сам не мог об этом предполагать. Подразделение капитана Назарова было уже готово к началу стрельб. Боевые машины пехоты стояли в походном порядке, розданы боеприпасы. Старший начальник неожиданно отдал «отбой», то ли стрельбище не было готово, то ли была другая причина. Ротный командир приказал никому от исходной позиции далеко не отходить. Иванов, воспользовавшись моментом, направился в небольшой лесок, по малой нужде. Неподалеку от дороги он увидел двух «стариков», они сидели на небольшой куче валежника и уплетали солдатскую тушенку. Дембеля на все и вся «забили», ответственная стрельба им была до лампочки. Неожиданно один из них с усмешкой прокричал:
─ Ты, салага, почему не приветствуешь гражданских и не машешь им руками? Смотри, береги другую, а то…
Дальше Иванов никого не видел и не слышал. Неожиданный прилив ненависти сделал свое дело. Он мгновенно вытащил из подсумка магазин с полной обоймой, вставил его в автомат, затем передернул затвор и нажал на спусковой крючок. Только Божья сила, сдерживала его от того, чтобы не навести ствол АКМ на подонков. Получилось, как в настоящем боевике. Пули свистели вокруг кучи валежника, кое-где задевали кустарник. Стрельбу услышали офицеры и солдаты. Первым к месту происшествия прибежал замполит роты, от увиденного у него стала дергаться голова. Перед копной валежника, на которой лежали два солдата, в метрах десяти стоял бледный молодой солдат. Он двумя руками держал автомат, из ствола которого струился сизый дымок. Коновалов стоял вначале, как вкопанный, не зная, что и как делать дальше. Затем он стремительно рванулся к копне валежника. К стрелявшему в этот же миг подбежал командир роты. Капитан пытался выхватить из его рук автомат, но это ему не удавалось. Солдат в силу каких-то причин не отдавал боевое оружие. Только через некоторое время к Иванову пришло осознание того, что он совершил. Слегка шатаясь, он в сопровождении ротного пошел в направлении командного пункта руководителя стрельбы.