Чужое лицо - стр. 10

– Ты бы слышала, что он мне предложил, этот задрот, – сказала Люся. – Этот Макс просто трамвайный хам! – она обернулась к другой девушке, это, конечно, была Мария.

– Да. Полное говнище!

– Портрет типичного соотечественника. Надо бы съездить куда-нибудь, где не слышна русская речь. Кстати, ты заметила, он похож на твоего Боткина.

– Разве?

– А то!

Теперь обе подруги в упор смотрели на Диму. Они его не видели. Лица их заполняли практически весь «экран», мешая обзору довольно просторной комнаты, обстановку которой Дима не успел как следует разглядеть.

– Вот, смотри! – брюнетка ткнула пальчиком прямо в Димин глаз, его спасло стекло, он невольно отшатнулся. – Какие мешки! Я выгляжу ужасно!

– Ну, не выдумывай, sweety, – Маша погладила подругу по щеке и поцеловала в краешек губ.

В следующую секунду их поцелуй сделался глубоким и затяжным, все как у взрослых. Дима попятился от хитрого зеркала и двинулся дальше по коридору. По пути обнаружилось еще несколько стеклянных перегородок, но все они были темными и, судя по отсутствию звуков, скрывали за собою пустые помещения. Далее коридор упирался в металлическую лестницу, покрытую все тем же светлым ковром. Дима спустился на один этаж. Направо? Налево? Недолго думая, он направился влево. За первым же мягко светящимся оконцем несколько человек раздраженно о чем-то спорили, разговор шел по-испански. Дима увидел скромно обставленную комнату, похожую на недорогой гостиничный номер, посредине лежал цветастый ковер. В комнате никого не было, кроме молодой женщины с бейджем, она размеренно чистила ковер пылесосом. Светилась плазменная панель, испанская речь звучала с экрана. Ничего занятного.

Бесшумно ступая, Дима приблизился к следующему освещенному проему. Здесь говорили на знакомом русском языке. А что там внутри? Ага, это уже очень интересно! Можно сказать, интересно плюс. В полуметре от хитрого зеркала стоял Фаустовский. В руке он держал на треть наполненный стакан. Конечно, нельзя было учуять, что там налито, но Дима готов был поспорить, что не яблочный сок.

– Ни хрена ты не слушаешь, а ведь я тебе сказал, не надо с ним связываться, сказал или нет?

Некто, обращавшийся к Фаустовскому брюзгливо-начальственным тоном, сидел у стены и, что называется, не вписывался в кадр. Видны были его бритая голова (ухо и часть затылка), могучее, разукрашенное татуировкой плечо и тыльная сторона ладони, лежащей на подлокотнике кресла. На безымянном пальце тяжелый на вид золотой перстень с темным камнем.

– Казал-мазал, – хмуро огрызнулся Олег. – Ты чего предлагаешь?

– Порешать с ним вопрос и вернуться к прежнему плану, – был мгновенный ответ.

– Видишь ли, – Олег отхлебнул из стакана, – существует, вероятно, некая система координат, в которой твои интеллектуальные возможности и, главным, первейшим образом, твои способности непревзойденного аналитика были бы оценены по достоинству. Увы, я с такой системой координат не знаком.

– Что за хрень ты плетешь?

– Давай рассуждать вместе, изложи свои аргументы.

– Аргументы! – презрительно фыркнул собеседник Фаустовского. – На хрен он был нужен? Нинка что ни день нажирается в говно, она собаку от лошади не отличит, даже черножопый карлик мог бы сойти за Боткина.

– Ну, предположим, – примирительно произнес Олег. – А прочие?