Чужие окна. История одной подлости - стр. 37
– Это ложь! – Вадим сделал движение рукой, будто хотел стукнуть кулаком по столу, но сдержался и сбавил тон голоса. – Это не правда. Она наговаривает на меня, пытаясь вынудить пойти на уступки.
– Как-то трудно ожидать от тихой скромной отличницы такого коварного замысла. А вот от молодого, но взрослого мужика, к тому же неженатого, каждый день находящегося среди юных симпатичных девушек, можно ожидать чего угодно.
– По-вашему я похож на педофила или маньяка? – невесело усмехнулся Вадим, пытаясь рассмотреть ответ на этот вопрос в непроницаемых глазах следователя.
– Вы глубоко ошибаетесь, если думаете, что следствие оперирует категориями «похож», «не похож». К тому же профессиональный опыт показывает, что самые кровожадные сексуальные маньяки, за которыми числятся десятки жертв, в жизни были милыми людьми и примерными семьянинами.
Вадим с усилием потер лицо ладонями, пытаясь сосредоточиться и прогнать непонятный туман перед глазами.
– Послушайте, Михаил Николаевич, ну сами подумайте, зачем мне это? У меня есть невеста, чудесная девушка, я ее очень люблю, у нас свадьба летом. Мы уже кольца купили, ресторан заказали. Вы же видели Олю, она подбегала к машине, когда вы увозили меня из школы. Ну, согласитесь, имея такую невесту, разве будешь обращать внимания на кого-то другого, тем более на несовершеннолетних девчонок?
Воскобойников снисходительно усмехнулся:
– Загадочна душа человеческая! В ней зачастую скрыто столько темного и тайного, что остается только удивляться. Поэтому, Вадим Андреевич, скажу прямо: пока на одной чаше весов у меня слова Лизы Меликовой, а на другой – ваши слова. Но словам я не верю. Мне нужны доказательства! – Воскобойников пододвинул к Вадиму пачку листов бумаги, положил ручку и сказал: – Пишите все, что рассказали мне сейчас, и во всех подробностях.
Вадим потянулся за ручкой, ощутив в глубине души трепет надежды.
– Я конечно все напишу, – кивнул он, – а потом вы меня отпустите?
– Нет, – решительно мотнул головой следователь, а Логинов уставился на него круглыми от изумления глазами. – Я задерживаю вас на 48 часов. Пока побудете у нас под замком, а там суд определит меру пресечения. Но сразу скажу: я буду настаивать на помещении вас под арест в КПЗ, чтобы вы не смогли, если вдруг окажетесь виновны, – с ехидной улыбочкой уточнил Воскобойников, – надавить на свидетелей и помешать следствию.
– К-каких свидетелей? – растерянно пробормотал Вадим. Ему казалось, что стоит только ущипнуть себя, как этот дурной сон, этот бред умалишенного закончится и он проснется в холодном поту с громко бьющемся сердцем от пережитого, но проснется. Но сон не заканчивался.
– Которых я буду старательно искать и опрашивать, пока вы отдыхаете в камере. И это не обсуждается. Пишите, пишите быстрее, время уже позднее. Следователь бросил нетерпеливый взгляд на свои часы.
– Я могу сделать один звонок? – тихо спросил Вадим, откладывая ручку и отодвигая от себя бумагу. – У меня мать больна. Ее надо предупредить, чтобы не волновалась.
Воскобойников с интересом рассматривал задержанного: крепкий парень, сразу видно – спортсмен. Лицо простое и мужественное, но какое-то бесхитростное. Сейчас, конечно, растерян, но старается держать себя в руках. Он поначалу сильно сомневался в словах обвинения, но адвокат Меликов был так разъярен, так брызгал слюной, когда после опроса дочери они вдвоем остались в кабинете, что сомнений в его искренности не осталось. Кроме того, Михаил Николаевич был уверен, что ни один нормальный мужик, если он, конечно, мужик, не пойдет работать в школу. Учитель – не мужская работа! А вот если в душе учителя живут нездоровые склонности, то тогда понятно. Да и обязан он был Меликову, однажды оказавшему ему большую и серьезную услугу.