Чужие окна. История одной подлости - стр. 20
– Но, Вадим Андреевич, – забормотала Лиза, чувствуя, как сердце ее проваливается куда-то в живот и тонет там в бездонном омуте страха, – я не прогуливала, я к олимпиадам готовилась. У меня в те дни консультации с преподавателями были.
– Олимпиады, Меликова, это хорошо. Но прогуливать другие уроки они право не дают. Так что уж извини, золотая медаль отменяется. Сама виновата. Вон даже Олеся Мухина за год подтянулась так, что все нормы сдала. А что было в сентябре, помнишь? Если бы ты, Лиза, хотя бы старалась и регулярно ходила на физкультуру, я бы пошел тебе навстречу. Но ты же просто забила на физру (так это у вас называется?).
– Вадим Андреевич!.. – заныла Лиза, но Логинов был строг и непреклонен. Он отдал распоряжение возвращаться в зал и первым направился к зданию школы. Молодежь, что-то обсуждая шепотом, потянулась не спеша за ним.
Лиза осталась одна, опустившись прямо на беговую дорожку и не чувствуя холода. Слезы неостановимыми потоками текли по ее щекам. В голове стоял непонятный звон, словно кто-то ударил в церковный колокол. Не получить медаль из-за какой-то физры! Это катастрофа… Отец ее просто убьет, нет, не физически, он никогда не поднимал руку на единственную дочь, но морально. Он просто посмотрит на нее полным вселенского разочарования взглядом, и жизнь для Лизы кончится, потому что не будет больше смысла жить. Она не оправдала надежды и чаяния всего рода Меликовых…
Сырой весенний ветер остудил разгоряченное бегом тело, и толпы мурашек забегали по спине, по плечам. Лиза зябко поёжилась и, с трудом поднявшись на ноги, медленно побрела к школе. Ее охватило отчаяние. Что делать? Если она не получит золотую медаль, лучше умереть.
В раздевалке, едва туда вошла Меликова, разом прекратились шум и гвалт. Несколько десятков глаз обратились на ее зареванную физиономию. Лиза, шаркая ногами по полу, прошла к своему месту и рухнула на низенькую скамейку.
– Ты чего, Лиз? – спросила Машка Караваева. – Кто тебя обидел?
Девочки, забросив переодеваться, сгрудились вокруг одноклассницы.
– Так ей Логинов, сволочь, трояк по физре в аттестат грозится поставить, – сообщила Зотова, уперев руки в бока и нависая над Лизой.
– Так с трояком золотую медаль не дадут, – растерянно сообщила Таня Шестопалова, самая маленькая девочка в классе, похожая на мышку.
– Вот именно!
Лиза всхлипнула и, закрыв лицо ладонями, заревела еще горше. Подружки принялись наперебой ее утешать.
– Лизка, ну что ты ревешь, как маленькая? – раздраженно буркнула Зотова. – Слезами же горю не поможешь. Надо идти к завучу и жаловаться на Логинова. Ты пойми, что школа заинтересована в твоей золотой медали не меньше тебя. Это же престиж для школы! Так что иди к Наталье и ной, канючь, плачь, чтобы добрая завучиха повлияла на строптивого физрука.
Лиза перестала плакать и всхлипывать и с надеждой взглянула на Ритку.
– Чё сидишь? Давай переодевайся и беги к завучу! – скомандовала Зотова, толкая Лизу коленом в бок. – Шевелись давай. Нет у тебя времени на слёзы, рёва-корова.
Ноги не хотели идти, вдруг наполнившись непонятной тяжестью. Но Лиза заставляла себя и с усилием передвигалась в бурном море школьной детворы, заполнившей рекреацию на перемене. Ей было стыдно жаловаться на учителя и просить о помощи.
Отец всегда говорил, что помощи просит только слабый человек. А быть слабым стыдно. А уж жаловаться или доносить на кого-то – вообще последнее дело. Что будет, если папа узнает о жалобе дочери? Лиза замедлила шаг, а потом и вовсе остановилась, не замечая, как ее со всех сторон толкают младшеклассники. А что будет, если она не получит золотую медаль? Сердце вдруг бухнулось в грудную стенку и застучало с удвоенной силой, а в животе мелко-мелко задрожала тонкая струна страха. Нет, с Логиновым ей в одиночку не справиться. Тут без посторонней помощи не обойтись, как ни крути. Завуч Наталья Васильевна дама строгая, но добрая и к ней, Лизе, относится хорошо. Лучше выслушать упреки и осуждение от нее, чем от отца. Лиза с усилием выпрямила спину и пошла к двери учительской. Будь что будет!