Чужие - стр. 21

Она посмотрела на руки – никакой дрожи.

Но внутри вся она тряслась.

Несмотря на предчувствие надвигающейся катастрофы, операция шла гладко. Джордж Ханнаби работал быстро, уверенно, ловко и мастерски, что на этот раз впечатляло даже больше обычного. Он дважды отходил в сторону и просил Джинджер закончить текущий этап.

Джинджер удивлялась самой себе – она действовала с обычной уверенностью и быстротой, страх и напряженность выражались разве что в обильном потоотделении. Однако сестра быстро промокала ей лоб.

Когда они мыли руки, Джордж произнес:

– Ювелирная работа.

Намыливая руки под горячей водой, она сказала:

– Вы всегда выглядите таким расслабленным, словно… словно вы и не хирург вовсе… словно вы портной и подправляете костюм.

– Это только со стороны так кажется, на самом деле я всегда в напряжении. Поэтому я и ставлю Баха. – Он закончил мыть руки. – Вы сегодня были очень напряжены.

– Да, – согласилась она.

– Необыкновенно напряжены. Такое случается. – Этот крупный мужчина иногда смотрел глазами милого, ласкового ребенка. – Важно, что это никак не повлияло на ваше врачебное мастерство. Вы были точны, как всегда. Высший класс. Вот в чем суть. Вы должны научиться использовать напряжение к своей выгоде.

– Наверное, я учусь.

Он усмехнулся:

– Вы, как обычно, слишком строги к себе. Я вами горжусь, девочка. Некоторое время я думал, что вам лучше оставить медицину и зарабатывать на жизнь разделкой мяса в супермаркете, но теперь я знаю: вы сумеете.

Джинджер улыбнулась ему в ответ, но ее улыбка была притворной. Она была сверхнапряжена. Во время операции ее охватил холодный, черный страх, который вполне мог подавить ее и ничуть не походил на здоровое напряжение. Такого страха она не испытывала никогда прежде и знала, что Джордж Ханнаби в жизни не чувствовал ничего подобного – во всяком случае, не в операционной. Если это не прекратится, если страх станет ее постоянным спутником в хирургии и она не сможет прогнать его… что тогда?

Вечером, в десять тридцать, когда Джинджер читала в постели, зазвонил телефон. Она сняла трубку и услышала голос Джорджа Ханнаби. Если бы он позвонил раньше, она бы запаниковала, решила бы, что состояние Джонни О’Дея сильно ухудшилось, но сейчас она позволила себе пошутить:

– Моя извиняй. Мисси Вайс дом нет. Я английский не говорить. Позвоните в следующий апрель.

– Если это псевдоиспанский акцент, вышло чудовищно не похоже, – сказал Джордж. – Если псевдовосточный, вышло просто плохо. Благодарите бога, что вы пошли в медицину, а не в театр.

– А вот вы, напротив, стали бы успешным театральным критиком.

– Я остро и восприимчиво смотрю на вещи, рассуждаю трезво и сужу безошибочно – все качества первоклассного критика, разве нет? А теперь закройте рот и слушайте. У меня хорошие новости. Думаю, вы готовы, умная голова.

– Готова? К чему?

– К большому делу. Аортальный трансплантат.

– Вы хотите сказать… я не буду вам ассистировать? Все сама, от и до?

– Ведущий хирург операции.

– Аортальный трансплантат?

– Конечно. Вы ведь специализировались по сердечно-сосудистой хирургии не для того, чтобы всю жизнь вырезать аппендиксы.

Джинджер уже сидела на кровати. Сердце учащенно билось, она раскраснелась от возбуждения.

– Когда?

– На следующей неделе. В четверг или пятницу поступит пациентка. Фамилия – Флетчер. В среду мы с вами просмотрим ее историю болезни. Если все пойдет по расписанию, думаю, к понедельнику мы будем готовы. Вы, конечно, сами назначите дату всех последних анализов и примете решение об операции.