Чужеземец. Последняя битва - стр. 13
Они вошли в небольшую каменную кузницу во дворе, и на Рэя сразу же нахлынула волна воспоминаний: как в юности он помогал отцу раздувать горн, таскал уголь, делал первые заготовки, звеня молотом по наковальне, а после работы аккуратно складывал клещи, оправки и прочие инструменты на полочки. Кузница любит порядок.
« Если хочешь стать хорошим мастером, Рэй, тебе нужна не только сила и выносливость, но в большей степени терпение и сноровка…» – сразу вспомнились слова отца.
– Ну что, Серега? – усмехнулся старик. – Как-нибудь на досуге раздуем горн?
Рэй улыбнулся и кивнул.
– Ладненько, пойдем. Угощу тебя своим домашним самогоном.
Они сели за столом в беседке, густо заросшей диким виноградом.
Дядя Гриша по-хозяйски достал из маленького холодильника запотевший пузырь, и пару тарелок с салом и огурцами.
– Давай за знакомство!
Рэй выпил рюмку огненной воды и закусил ломтиком копченого сала. В голову сразу слегка ударило.
– Мне тоже малость на войне побывать пришлось. В Афгане.
Старик закурил, наверняка вспоминая молодость.
– После учебки в Ташкенте сначала оставили там и дослуживать, а месяца за три до дембеля нас забросили в Афганистан. Однажды сопровождали мы колонну в Баграм. На горном перевале попали в засаду. Моджахеды обстреляли и разбили почти всю нашу колонну. Половину солдат убили, половину в плен взяли. Ящики с оружием и сухпайком разграбили, а технику сожгли. Мне и Витьке Зайцеву удалось убежать и спрятаться в ущелье, мы просидели там до глубокой ночи. А после, под покровом темноты, стали выбираться назад, к своим. Так и шли по ночам, а днем прятались, как землеройки, в горных камнях.
Старик снова налил по стопкам самогон.
– Дядя Гриша, ты извини, но мне нельзя больше. Я после ранения.
– Понимаю…– вздохнул собеседник.– Вот скажи, Серега… и почему народу мирно не живется. Ведь сколько люди живут на Земле – столько и воюют.
– Это точно. А как ваша история на войне закончилась? Дошли до своих?
– Я дошел, а Витька нет. Сломался он. После пятой ночи мы затаились в горной расщелине, снова ожидая темноты, чтобы продолжить путь. Внизу простирался небольшой кишлак, в этот день шел какой-то мусульманский праздник, местные жители варили шулюм в огромном казане. Ароматный запах распространялся и доносился даже до нас. А мы не жрали ничего кроме колючек уже пять дней. Вскоре и я, и Витька, задремали… а проснулся я уже от звука автоматной очереди. Оказалось, мой однополчанин не выдержал и как только начало смеркаться, спустился вниз, чтобы поживиться едой. Голод напрочь пересилил его инстинкт самосохранения. А убил его тринадцатилетний афганский пацаненок. Местные сразу стали обыскивать окрестности и быстро обнаружили меня. А я, если честно, уже обессилил и даже сил не было убегать. Афганцы связали меня и бросили в зиндан. Но тогда мне крупно повезло. Наутро к кишлаку подъехали наши десантники, они искали в горах и окрестностях солдат из разбитой колонны, и старейшины, посовещавшись, отдали меня нашим. А уже через две недели я поехал домой, на дембель. Вот такая вот история…
Командор задумался. Наверное, он тоже мог бы многое рассказать о войне, наверняка более жестокой и беспощадной…
Дядя Гришка молча выпил:
– А за Максимку ты, парень, держись. Он парень верный. И в беде никогда не оставит, это я тебе точно говорю…