Чужбина - стр. 13
После этой встречи на левом берегу Волги для выпускников детских домов и был создан совхоз “Кузнец социализма”.
Трудно представить, но в те годы, в центре России, местность вокруг совхоза была обширной необжитой степью. Сотни верст можно было проехать, не встретив живой души. Тут было где развернуться совхозу. Как уже сказано, считается, что инициатором создания совхоза был лично вождь народов, поэтому комсомольцы-сироты здесь жили и работали привольно, одной многонациональной семьей.
Давид впервые встретил здесь белорусов, молдаван, татар, армян. В совхозной столовой все три повара были разных народов: украинец, узбек и кавказец Ахат, который не знал, кто он на самом деле по национальности. Плод любви грузина и кабардинки даже стеснялся об этом говорить. Дяди по материнской линии были категорически против смешанного брака родителей Ахата и отмыли семейный позор кровью его отца. Запачканная честь и смерть любимого мужчины довели маму Ахата до самоубийства. Он недолго прожил у своей бабушки. После ее смерти никто из родственников не соглашался взять бастарда в свою семью. Пятилетний мальчик оказался в детском доме.
Ахат был среднего роста, но богатырской силы. Он всегда выигрывал совхозные состязания по борьбе. Давид был намного ниже его, но как-то не удержался и залез в спортивный ринг. Конечно же, сын кузнеца проиграл, но и Ахату пришлось немного попотеть. Храбрость и настырность немецкого мальчика понравились метису. Этот поединок их сдружил.
За совхозным столом Давид впервые в жизни попробовал такие блюда, как салат винегрет, окрошку, харчо, голубцы, вареники и даже шашлык, который именно для него приготовил однажды Ахат.
Давида вообще удивляла совхозная столовая. Ему было в диковинку, что сотни людей вот так открыто одновременно принимают пищу. От того ли, что практически вся его жизнь в селе Мюллер выпала на голодные годы, а может, это было нормальным именно в их семье, но обычно кушали как-то скрытно, в дальнем углу, подальше от окон на улицу или даже с закрытыми ставнями. В особо тяжелые годы голода в семье прятались с едой в руках даже друг от друга…
Конечно, жизнь в совхозе тоже не была сплошь медом да маслом. В основном работали – много и на совесть. Комсомольцы всеми фибрами души и тела ковали новую жизнь. За этим уж неустанно следили старшие товарищи из парткома. Они и клуб открывали только в честь своих новых праздников, а перед танцами обязательно читали очередную лекцию.
Прошло три года. За это время Давид внешне повзрослел, стал шире в плечах и скулах, а мускулы шеи и рук налились как будто свинцом. Да, да, именно тяжелым, не дающим подняться металлом. Иначе чем объяснить, что в период, когда обычно мальчики чуть ли не на полметра вымахивают, он с трудом на двадцать сантиметров вырос.
– Зато в тебе силы на двоих хватит, – успокаивал его друг Ахат.
– И новый гусеничный трактор “Коммунар” скорее всего мне достанется, – шутил в ответ Давид, – я один из совхозных трактористов могу в его кабине стоя работать.
Русский язык Давид на удивление всем освоил достаточно быстро. И, хотя масса новых слов давалась ему нелегко, он удивлял учителя чистым, без акцента произношением. Все самые сложные для иностранца русские звуки он произносил идеально. А научился он этому по-своему, как кузнец. Представляя, как шипит раскаленный металл, резко опущенный в холодную воду, Давид выговаривал Ч и Щ. Букву Ж он сравнивал со звуками напильника. А вот особенно сложную Ы он, оказывается, уже хорошо знал с детства. Ведь случалось, что в кузне Давид нечаянно попадал молотком себе по пальцу. Ноготь, конечно же, на следующий день чернел. А вот невыносимая боль в момент удара, как будто тебя пнули в живот, была настолько невыносима, что сын кузнеца был готов взвыть как волк, свое длинное – “У-у”. Но, боясь показаться слабаком, сдерживая боль, сжав до скрежета зубы и до невозможности растянув губы, он в тот момент позволял себе лишь глухое: