Чужая женщина за дверью. Проза и не только - стр. 5
И мы делали. Польщенные оказанным доверием, мы мысленно дорисовывали детали этой важной и опасной службы. Мы даже делились друг с другом предположениями о том, как полковник Тигерс проводит свой рабочий день на засекреченном балконе, и как он, не отрываясь, наблюдает в бинокль – не крадется ли по летному полю засланный врагами диверсант. Если дело было летом, то на балкон можно было выходить в пижаме, наверняка она имелась у такого высокопоставленного сотрудника органов. Да и туфли можно было не надевать. Сунул ноги в тапочки, взял бинокль в руки и на работу. Летом это было, наверное, даже приятно. Ворковали рядом вездесущие голуби, солнце грело, машины внизу шуршали по асфальту, а самолеты беспечно взлетали, потому что верили – муж тети Софы обеспечивал им абсолютную безопасность.
Конечно, если требовал устав, то вместо пижамной куртки можно было надеть гимнастерку, а вот менять пижамные штаны на галифе было совершенно ни к чему – кто снизу мог разглядеть, в чем находится на балконе последнего этажа полковник Тигерс? Весной или осенью – другое дело. Тут уже нужен был и китель, и брюки, и фуражка с лакированным козырьком, а может быть даже и шинель или плащ-палатка. Да и зимой в тапочках на босу ногу уже не постоишь, так что приходилось, наверное, влезать в сапоги, руки прятать в теплых кожаных перчатках, а на голову надевать серую каракулевую папаху. Но главное было не в этом, главное – не пропустить врага, крадущегося по летному полю. И судя по тому, что никаких сообщений о диверсиях на воздушном транспорте для руководящих лиц не поступало, полковник Тигерс с возложенными на него обязанностями справлялся на отлично.
Какова была роль во всем этом тети Софы, можно было только догадываться. Наверняка человеку на такой серьезной работе требовалось трехразовое питание, смена белья, выстиранная и выглаженная пижама и начищенные до блеска сапоги. А ночной сон полковника? Нужно же было еще не забывать и об этом. Не говоря уже про заботу о сыне, который работал в настолько закрытом ящике, что любому завалящему шпиону было понятно – речь может идти исключительно о секретных космических разработках.
В общем, с приездом тети Софы бобруйчане начинали ощущать всю полноту жизни Страны Советов – от дефицитного сыра до покорения вселенной, то есть от отсутствующих продуктов до присутствующего Гагарина.
Вот, собственно, с Гагарина и началась дальнейшая история, связанная с пребыванием тети Софы в нашем городе. Вернее, не с самого Гагарина, а с того человека, который должен был стать следующим в космической гонке.
Сказать, что бобруйчане заболели темой космоса, значит ничего не сказать. Можно было подумать, что других, более важных дел у них не было. А, с другой стороны, может действительно не было. Жизнь шла по накатанной колее, а тут – здрасьте вам – человек в космосе. Если в Одессе про космос сочиняли анекдоты, то в Бобруйске рассказывали абсолютно правдивые истории. Например, история о том, как горздрав на своем заседании постановил, что отныне такие болезни, как лунатизм и метеоризм, можно считать связанными исключительно с космосом. Или о том, как Изя Кацман, который работал продавцом в отделе бытовой химии, явился в ЗАГС с требованием поменять его фамилию на более современную – Кацманавт. Или абсолютно правдивая история о том, как одна ученица десятого класса перепутала тему сочинения и вместо предложенной – «Почему я хочу стать космонавтом» написала – «Почему я хочу спать с космонавтом», что среди целомудренных бобруйчан вызвало настоящий шок. Педагогическому коллективу школы пришлось срочно принять все возможные воспитательные меры, после чего эта ученица не могла спать теперь уже не только с космонавтом, но перестала спать вообще.