Чужая жена - стр. 25

Юлька появилась в комнате через несколько секунд. На лице не испуг, скорее удивление. Что же, я бы тоже удивился, если бы ко мне с балкона на девятом этаже кто-то постучал. Сделала несколько шагов ближе, и недоумение сменилось злостью. Меня увидела.

— Я тебя не пущу, — громко сказала она.

К этому повороту я тоже был готов.

— Тогда я буду сидеть здесь до тех пор, пока Димка не вернется. Или полезу обратно тем же путём, что и пришел. А это снаряжение у отца в гараже сто лет лежало, оно не выдержит, и я на некоторое время украшу своим телом твой вид из окна.

— Шантажист, — покачала головой Юля. — Ты изменился.

— Время никого из нас не пощадило.

Юлька вздохнула. Что же, по крайней мере я не грозился выбить стекла. Юля же сделала оставшиеся шаги и повернула дверную ручку. Я был свободен.

— Что ты хотел мне сказать?

Я искал следы слез. Веки припухшие, да. Хотя вряд ли она ревела все это время без перерыва. Взгляд подняла — в глазах красные прожилки. И блестят, как будто слезы сдерживает и вот вот заплачет. У меня внутри что то дрогнуло. Не мог раньше смотреть, как она ревёт, не могу и сейчас. Ебаное ощущение, словно кто-то иглой мне в сердце тычет.

— Я не хотел сделать тебе больно. То есть, хотел, кому я вру…я не хотел делать тебе больно таким бесчестным и жестоким способом.

— Если это извинения, они приняты.

Стоит так рядом. Напротив. В лицо мне не смотрит. Босая. В шортах домашних и длинной футболке. Именно такой я не видел ее давным давно. На коленке одной — синяк. Ударилась, наверное. А может, споткнулась и упала.

— Прости, — попросил я.

Я даже представить не мог, не думал о таком, не допускал все эти шесть лет, что я буду просить прощения у нее. А сейчас не мог иначе. А потом не выдержал. Взял ее за плечо, к себе притянул, обнял. Она лицом куда-то в ямку ключицы уткнулась, сопит. А мне…мне хорошо, блядь. Так хорошо, что плохо. Потому что знаю, что скоро ее отпустить придётся, в этот раз точно навсегда, и хочется к чертям остановить это дурацкое время и остаться навсегда в этом моменте. Навечно, как муха в янтаре.

— Илья… — сказала Юля все испортив и отстранилась. — Ты хотел сделать мне больно, но не так. Я все понимаю. Ты извинился, я приняла твои извинения. Иди к себе.

Разбить, может, что нибудь?

— Хорошо.

— Ты в носках одних. Тапочки мужа я тебе не дам. И херню свою утяни обратно к себе наверх.

— Я в носках поднимусь.

Пересекаю квартиру. Планировка такая же, как и у меня. За мной закрывается дверь. Наверх поднимаюсь по лестнице. Состояние — убил бы кого нибудь. А потом вспоминаю, как обнимал ее, минуту всего, но…вспоминаю и внутри трепещет что-то, может, те самые бабочки, о которых говорят так много? Мне хочется орать от боли и злости и улыбаться одновременно.

15. Глава 15. Юля

Прошло еще несколько дней. На улицу я так и не выходила, хотя Илья попросил прощения, а может и поэтому. Я жила. Старательно жила день за днем. По утрам сама себе ставила уколы — гормоны. С каждым разом получалось все лучше и лучше. Первые дни мне делала медсестра, а потом я заленилась — сама же могу.

Каждый раз закрывая глаза я переносилась в момент, в котором Илья меня обнял. Так сладко и больно одновременно было! И каждый раз от одного лишь воспоминания больно. Но я не могу остановиться. С удовольствием мазохиста я раз за разом воскрешаю в памяти недавнее воспоминание. Оно так свежо! Я помню стук его сердца, так близко, так рядом. Помню, как он пахнет. Легкая солоноватость его тела, отголоски выветрившейся уже туалетной воды, почему-то нотки машинного масла. Мне нравится каждая из составляющих его аромата. Мне нравится, как он касался меня. Осторожно, боязливо. Но мне хочется не так. Мне хочется вцепиться в него пальцами, делая больно, раздирая кожу и никогда не выпускать больше.