Чужая жена - стр. 21
— Пока, Вов, — глухо кинула Юлька.
Не оборачиваясь пошла к зданию клиники, сжимая в руках папку с бумагами так, что костяшки пальцев побелели, а бумага наверняка приобрела заломы.
— Зачем ты так жестоко? — спросил Вовка.— Ты же знаешь…
— Хватит, — перебил я. — Правда, давай без ванильных соплей, мы слишком взрослые люди, чтобы жалеть друг друга по поводу и без. Я поеду, бывай, Вов. Увидимся.
Махнул рукой Сергею Владимировичу. В машине поборол желание ждать, когда Юля выйдет из клиники, да к тому же мать звонила. Сегодня у меня был относительно свободный день и я обещался свозить ее к отцу. Скоро снег уже ляжет, она хотела поухаживать за могилой, пока была такая возможность. Да я и сам на кладбище был только раз у отца.
Мать тащила с собой кучу приспособлений для ухода, мы словно на дачу ехали. Там были и грабли, и лопатки, какие то пакетики, ведерко, саженец, который нужно было непременно по осени садить. По аллеям я шел нагруженным, как ломовая лошадь. Физическая помощь здесь, матери почти не была нужна, я только собрал мусор в виде отцветших и уже завявших цветов и растений и выкопал ямку под саженец.
— Рябинка, — удовлетворенно сказала мать. — Специально сорт искала и заказывала, чтобы невысокая была и корни сильно не разрастались. Может, в следующем году зацветёт, всю зиму потом красиво будет, и птицы станут прилетать…
Пятилитровка воды, которую мы привезли для полива рябинки благополучно закончилась, а руки мы измарали оба, несмотря на использование перчаток.
— Пошли к церкви, — решила мать. — Там в сторожке кран есть, они пускают руки помыть.
Мы пошли в обратном направлении — ближе к центру кладбища. Я лениво скользил взглядом по надгробьям, вчитываясь в даты. Никого знакомого. На автомате вычитал цифры, вычисляя, сколько человек прожил. Люди на этой аллее могли похвастать здоровьем при жизни — ни одного моложе семидесяти пяти мне пока не попалось.
Но на следующей могиле я буквально споткнулся взглядом. Три года. Три года жизни. Именно на цифры я сначала обращал внимание. Потом посмотрел на фото. Девочка. Фотография не выцвела от времени и была такой яркой, словно сделали вчера. Девочка смеялась. Потом я скользнул взглядом ниже и увидел надпись.
Серова Александра Дмитриевна. Все, никаких приписок, никаких слов о любви и от этого было только страшнее, на несколько секунд я потерял способность дышать, как случалось, когда лежал с перебитыми рёбрами в тёмной тюремной больничке.
— Она приехала ко мне раз, — услышал я голос матери за спиной. — Ее девочке был годик. Без звонка, я так удивилась…мы сидели пили чай. Девочка еще не ходила, только ползать начинала и вставать у опоры. Такая хрупкая, маленькая. Волосы белые, словно лен, в кого такая? Хотя Дима блондин…глаза синющие. Я ее на коленях держу, а она не весит словно ничего, такая смешливая была, все меня накормить пыталась печеньем. Я так и не поняла, зачем Юля приезжала, но с тех пор больше ни разу не приехала.
Я молчал. Мать поняла вдруг, посмотрела на меня почти испуганно.
— Ты не знал?
— Нет.
— Об этом стараются не говорить. Смерть ребёнка самое страшное, что может случиться. Я когда к церкви хожу, всегда останавливаюсь здесь постоять. Думаю вот я старая, кому нужна? Муж ушел…меня бы забрали, а эта малышка пусть бы жила…