Чужая воля - стр. 12
– Она боится, что Джейсон разрушит мою жизнь. Это едва ли новость.
– Это не навечно, сынок.
– Это уже годами длится, папа! Уже пять лет она не дает мне заниматься спортом или встречаться с девушками. Я не могу пойти с друзьями в поход с палатками или на охоту. Она из дому-то меня едва выпускает!
– Она разрешила тебе купить машину.
– Потому что я купил ее на собственные деньги.
– Но все-таки разрешила.
– Да, разрешила, и это единственный случай, когда она поступила по справедливости.
– Ничего из этого не справедливо, сынок… Несправедливо, что погиб Роберт, или что Джейсон изменился так, как мы это видим. Несправедливо, что твоя мать настолько переживает, или что все это ложится на твои плечи. Просто имей дело со мной. И держись подальше от Джейсона – по крайней мере, какое-то время.
– Он – мой брат.
– Я это знаю, но есть кое-что насчет Джейсона, чего ты не знаешь.
– Что именно? Что он употреблял наркотики? Что он убивал людей на войне?
Отец нахмурился и внимательно посмотрел на дверь, куда менее уверенный в себе, чем обычно.
– Три-четыре дня, только и всего.
– Ты должен был сказать мне, что он вернулся!
– Ты злишься. Я это понимаю. Но мне все равно нужно твое обещание.
– Я не могу тебе его дать.
– Даже ради матери?
– Даже ради тебя.
Я уставился ему прямо в глаза, а он уставился на меня в ответ. В конце концов на этом он меня и оставил – в молчании, которое говорило об отцах, сыновьях и трудной правде. Я не мог повернуться спиной к Джейсону – только не после потери Роберта.
По-моему, отец это понял.
А может, даже одобрил.
Остановившись в десяти футах от двери, Френч вновь задумался о своих сыновьях, какими они были до войны: о Роберте, с его добродушной улыбкой и тихой отзывчивой натурой, и о Джейсоне, который мог быть язвительным, блистательным, а иногда и жестоким. С самого начала Гибби явно склонялся к Роберту, но куда больше походил на Джейсона, чем сам был готов признать. Он обладал теми же проницательностью и самосознанием, тем же острым умом. В сердце у Гибби, естественно, хватало места для всех, и это было единственной причиной, по которой он уже столько лет уступал совершенно безумным требованиям своей матери. Никаких девушек. Никаких занятий спортом.
– Черт возьми, Габриэла!
Рациональность не имела абсолютно никакого отношения к ее помешанной на опеке натуре. Первым призвали Роберта, а Джейсона эта участь миновала лишь потому, что тот родился на две минуты позже полуночи, из-за чего старшие оказались близнецами с разными днями рождения. Габриэла прорыдала весь день, когда Роберт отправился во Вьетнам, и весть о его гибели сломала ее окончательно. Он был первенцем и любимчиком. Габриэла никогда этого не признала бы, но ее крики сквозь слезы в темноте в ту ужасную ночь все еще отравляли воспоминания Френча.
«Это должен был быть Джейсон!»
«Это должен был быть он!»
Он уже пытался удушить в памяти эти слова, но все равно помнил, вплоть до этого дня, как они тогда разносились по дому. Как скоро после этого Джейсон завербовался в морскую пехоту?
Через два дня?
Через три?
Френч глубоко вздохнул и с силой потер руками лицо, которое показалось ему чужим и грубым у него под ладонями. Оттолкнувшись от стены, он направился к двери своей с женой спальни и заглянул внутрь. Габриэла лежала в кровати на боку. Тихонько прокравшись мимо нее, он вытащил из комода табельный пистолет и значок.