Чужая путеводная звезда - стр. 12

– Господи, дай мне силы пережить эти две недели, – пробормотала Елена и снова нервно посмотрела на часы.

До семи часов вечера, на которые был назначен ужин, оставалось всего десять минут. Сама Елена терпеть не могла опаздывать и всегда и везде приходила заранее, но, зная непунктуальность Риты, волновалась из-за того, что девочки, скорее всего, опоздают. В этом не было ничего страшного, отплытие яхты все равно не состоится раньше десяти, но волнение не проходило.

Привыкшая смотреть правде в глаза, Елена понимала, что волнуется она не из-за опоздания к ужину, а из-за всей нелепой ситуации с круизом и их странной «шведской семьей».

«Если Ритка предложит заняться свингом и ради прикола периодически меняться партнерами, я ее убью», – мрачно подумала Елена и потянула на себя дверцу шкафа – переодеться к ужину.

До ужина оставалось еще минут пятнадцать, но оставаться в каюте было как-то неправильно, поэтому Марьяна решила снова подняться на верхнюю палубу, чтобы подставить лицо солнцу и просто посидеть, не шевелясь и ни о чем не думая. Думать у нее в последнее время получалось плохо. Мысли сводились к одной-единственной теме – отношения с Гордоном, сложные, запутанные, болезненные с самого начала и закончившиеся оглушительной катастрофой. Для Марьяны оглушительной, не для Гордона.

Этот элегантный до кончиков пальцев на ногах британец, не слишком отягощенный нормами морали, скорее всего, даже не заметил, что Марьяны больше нет рядом. Вернее, нет, конечно, заметил и даже вздохнул, только не от горя, а от облегчения. С самого начала ее любовь его тяготила, и Марьяна даже понимала почему. Любовь, основанная на психологической зависимости, всегда тягостна для объекта этой самой любви.

Марьяна вспомнила, как ради Гордона решилась на преступление, и вздрогнула, хотя вечер был жаркий. Типичный для Барселоны августовский вечер, лишенный лондонской хмари и российской безнадеги. Да, она, Марьяна Королева, умница, красавица, незаменимый сотрудник и вечный двигатель, оказалась способна на преступление, а Гордона это не отпугнуло, наоборот, лишь вызвало неподдельный интерес.

Да, надо признать, что он сошелся с ней после того, как узнал, какие черные глубины имеет ее душа. Марьяна, заглядывая в них, отшатывалась в испуге, а Гордона плещущаяся в ней мерзость, наоборот, привлекала. Иначе бы он не толкнул ее на второе преступление, которое казалось ему само собой разумеющимся. Именно поэтому Марьяна от него и ушла.

На глаза снова навернулись слезы, которые в последнее время даже и не думали далеко прятаться. Марьяна вытерла глаза ладонью и упрямо вскинула голову, чтобы не дать им пролиться снова. Она в отпуске, она в круизе, она наберется новых сил и впечатлений, а потом вернется домой, в привычную жизнь, на работу, где ее ждут и где она нужна. И все в ее жизни будет хорошо.

Внизу послышались шаги, быстрые-быстрые, как будто кто-то бежал, причем на тоненьких каблуках. Бывшая в прошлой жизни модницей, Марьяна такие вещи распознавала на слух. Послышались другие шаги, тяжелые, уверенные, точно мужские.

– Я боюсь, – услышала она тихий, тонкий, натянутый как струна женский голос. – Он здесь, я его видела. Как он узнал, я не понимаю… А главное – зачем?

– Не бойся. – Мужской голос звучал приглушенно, но Марьяна слышала, что он довольно низкий. Примерно такой же, как у психолога Михаила Дмитриевича, так бесцеремонно отшившего ее днем. – Я сумею тебя защитить, Полина.