Чужая лебединая песня - стр. 19

Кем-то много лет назад установленный порядок на каминной полке был нарушен. Баночки, скляночки и прочие безделушки бесцеремонно отодвинуты в сторону. В центре освободившегося пространства возвышалась здоровенная малахитовая ваза с золочеными ручками – будь у Федора свой дом, он ни за что не стал бы держать такую, – а из нее торчал длинный, с метр длиной, мощный стебель с растопыренными во все стороны листьями, заканчивающийся здоровенным розовым бутоном.

От такого бесцеремонного вмешательства в бабушкину коллекцию у Федора даже дух перехватило. Он никогда не позволял себе даже менять местами прибамбасы с каминной полки. А тут такое…

Похоже, бабушке перестановка тоже пришлась не по вкусу. Взгляд ее обычно таких живых глаз застыл. Словно не глаза это вовсе, а две оловянные пуговицы. Еще утром она была здесь, а сейчас ушла, и, похоже, насовсем.

– Привет, – раздался за его спиной тихий голос.

Федор вздрогнул от неожиданности, обернулся. Алиса, кутаясь в плед, стояла на пороге спальни и смотрела на него выжидательным взглядом. На ней снова были шорты и футболка, что подтверждало мысль Федора о любви девушек к постоянной смене нарядов. Молчание затягивалось, и она, желая прекратить его, спросила:

– Правда, красиво?

И что тут сказать? Не правда? Не красиво? Какого черта? Что произошло между нами этой ночью? Откуда ты свалилась на мою голову? Кто напал на тебя?

Из дюжины вопросов Федор выбрал самый нейтральный:

– Есть хочешь?

На этот раз он не стал выпендриваться с богемскими бокалами. Прошел в кухню, чувствуя, что она идет следом, залез в морозилку, вынул две коробки с замороженной едой.

– Пицца или паста?

Она неопределенно пожала плечами, и Федор забросил в микроволновку обе упаковки.

– Откуда цветы? – Вопрос вырвался сам собой.

– Это участковый принес, – сказала она, уставившись ему прямо в глаза, словно самый что ни на есть настоящий гипнотизер.

– Участковый? – удивился Федор.

– Ну да, – как само собой разумеющееся подтвердила она. – Участковый. Наверное, из больницы сообщили, вот он и пришел.

Хотя про участкового, который приходил по его душу, Федор слышал от соседки, он не мог себе представить полицейского, который ходит к потерпевшим с цветами. Он бы еще поверил, будь цветочки сорваны с клумбы, но роза, стопудово, куплена в магазине, причем за достаточно большие деньги.

Федор попытался представить эту картину. В его мыслях полицейский почему-то был похож на Рыбака, этакий качок с огромными бицепсами и свирепым взглядом.

Следом всплыл в памяти идиотский анекдот Щедрого про красные трусы, найденные под подушкой, и руки непроизвольно сжались в кулаки. Нет, он не даст двум этим идиотам испортить сегодняшний вечер.

Пока еда размораживалась, Федор прошел в ванную, умылся, намылил руки. Вспомнил, как здорово пахло утром от Алисы, и поднес руки к лицу. От них разило самым что ни на есть обыкновенным, дешманским мылом. Никакой загадочности, никакой фантастики.

Возвращаясь в кухню, он вспомнил, что обещал Алисе сходить с ней в магазин и купить что-нибудь из одежды.

«Сейчас поедим и пойдем», – решил он, садясь за стол.

Однако, съев пару ложек пасты, Алиса вдруг переменилась в лице и, зажав рукой рот, бросилась в туалет. Судя по доносившимся оттуда звукам, ее рвало.

Первой мыслью Федора было броситься девушке на помощь, но потом, здраво рассудив, что его присутствие в крошечной уборной только смутит ее, он остался на месте. На всякий случай проверил срок годности ужина. Вроде все нормально. А потом вспомнил симптомы сотрясения мозга: тошнота, рвота. Похоже, поход в магазин придется отложить до лучших времен.