Чужая кровь - стр. 6
— Яся, Ясенька… — доносилось из спальни. А потом, каким-то совсем уж немыслимым образом она снова оказалась на пороге, за которым горел ночник. — Без толку всё это, не помогут те капли, — выдохнула Елена Кузьминична. — Подойди, милая, дай руку, позволь мне спокойно умереть.
— Да какое «умереть»?! — возмутилась Ярослава, цепляясь за остатки здравого смысла. — Я же врач, как я могу такое позволить?
— Ты — преемница. Дай мне руку, девочка, не упрямься. Дар передачи требует, иначе не выпустит душу мою на волю.
— Вот и живите, — заползая в комнату, ответила Ярослава. И только теперь наконец-то смогла подняться на ноги.
— Так пожила уже, хватит. Думаешь, сколько мне лет? Да я, когда была в твоём возрасте, царя-батюшку успела повидать.
«Бред начался, плохо», — отметила про себя Ярослава и снова оглянулась на дверь — темнота по ту сторону проёма уставилась на неё в ответ.
— Думаешь, я из ума выжила? Как бы не так. Подойди, дай мне руку, Ясенька.
— Телефон! Надо скорую вызвать!
— Оставь, ни к чему это. Они всё равно не успеют… Ох, тяжко мне, тяжко… Дай руку, милая.
Чувствуя подступающую панику, Ярослава бросилась к двери…и вскрикнула, когда та с размаху захлопнулась, да так сильно, что деревянное полотно прорезала трещина.
— Сквозняк, — прошелестела старушка. Лицо её стало ещё белей, губы налились синевой, вокруг глаз залегли круги. — Яся… Ясенька, — сухие тонкие пальцы, похожие на веточки, поднялись с одеяла, потянулись навстречу и Ярослава не выдержала — взяла её руку в свою… и словно удар током прошёлся по телу — перед глазами вспыхнуло, в ушах зазвенело…
Она пришла в себя от боли — что-то очень жёсткое с силой сжимало пальцы. Открыла глаза и наткнулась за угасающий взгляд.
— Ясенька, слушай и запоминай, — голос старушки был еле слышен, пришлось склониться к самому лицу. — Дом и всё, что здесь есть, отныне принадлежат тебе. Ты — наследница. Родня моя объявится — гони прочь. Плюнь на порог, заступи им путь. Ничего не отдавай, а особенно береги сундук. Книга там старая… только тебе предназначена. Поздно мы встретились, чуть раньше — и всему бы научила, а теперь самой тебе придётся… Внук мой, Колька, заявится — гони… чёрный глаз, злая душа, не верь… Только того, кто с чистыми помыслами, дом пустит… И за Игнатушкой присмотри, — выдохнула она совсем уже еле слышно, — да будет так, волею своей заклинаю, — последние слова и вовсе показались дуновением ветра. Пальцы ослабли, и, выдохнув, Елена Кузьминична замерла.
Мгновенье спустя ночник разлетелся вдребезги, комната погрузилась во тьму. В большой комнате что-то упало, и Ярослава, вскрикнув, в ужасе метнулась прочь. Врезалась в дверь, толкнула, боясь, что та окажется заперта, но она распахнулась, с треском ударившись о стену.
Что происходило дальше, из памяти стёрлось. Ярослава пришла в себя уже на улице, рядом с машиной скорой помощи, куда грузили накрытые простынёй носилки.
— С нами едешь или остаёшься? — спросил санитар.
Ярослава оглянулась на дом — сейчас, на фоне ночного неба, он выглядел точь-в-точь как во сне, — и кивнула.
— С вами.
— Тогда иди оденься, что ли. Да не боись, подождём, торопиться-то теперь некуда.
Ярослава вернулась в дом — при свете, оставленном санитарами, выглядел он уже не таким страшным — торопливо переоделась и, схватив сумку, огляделась в поисках ключа. В большой комнате его не нашла, заглянула в спальню и тут же увидела его на тумбочке у кровати Елены Кузьминичны. Под ним обнаружился конверт с надписью «Ярославе». Забрав то и другое, она торопливо покинула комнату, прикрыв за собой дверь. Уже собралась выйти в сенки, но зацепилась взглядом за миски и, вернувшись, досыпала коту еды, долила воды в соседнюю плошку и только тогда ушла.