Чужак: Боец демона-императора. Тропа смерти. Сквозь бездну (сборник) - стр. 65

– Что – и отрубленную конечность могут вырастить обратно?

Боец, да плюс к тому еще и младший помощник мастера, то есть человек весьма в местных делах искушенный, посмотрел длинно и задумчиво, словно поражался, какие серые личности коптят с ним один небосвод.

– Да, если захочешь платить за отросшую конечность несколькими годами жизни… Нет-нет, не умрешь раньше на несколько лет, а эти самые последние годы проживешь, болея, едва-едва колупаясь, страдая. Ресурсы организма не бескрайни. Бывают и иные варианты, конечно, но они чересчур дороги даже для императорских бойцов.

– Известное дело. Как и у меня на родине – почти что угодно, были б деньги.

– Это во всех мирах одинаково… Будешь давать напряжение правому плечу или предпочтешь пока тренировать левую?

– Мы ж на мечах собирались.

– Ну и что?.. Стоп – ты не владеешь левой рукой?! Э-э…

– Ты мне сейчас Оэфию напомнил. Да, я питекантроп, не умею того и этого. И местные деньги считать не умею. Все, капец мне!

– Хм… Паль, между прочим, очень толковая девчонка. С огромным опытом.

– Возможно. Но возьмите наконец в голову, что бывают и непохожие на вас люди! Даже в вашем собственном мире, побьюсь об заклад. Они гладиаторствуют, не владея мечом, владеют мечом, но не работают левой, или даже – вполне вероятно – не любят гладиаторские игры!

– Да ладно, нормальный человек не может не любить бои!

– А что для тебя нормальность? Каквсешность? Но достоинство человека отнюдь не в умении сбиваться в стадо. Иначе б мы по сей день траву щипали и больше ничем себя не обременяли.

– Странные ты вещи говоришь. Как любой чужак, – расстроенно ответил Аршум. – Ты меч берешь?

– Беру.

Мы немного размялись с тренировочным оружием, аккуратно взялись врукопашную.

– Если, по-твоему, можно не любить гладиаторские бои, – пропыхтел мой напарник, – то как же ты вообще собираешься дальше сражаться, с такими-то мыслями? Рисковать жизнью, считая, что кому-то это на фиг не интересно?

– Если ткач знает, что не все носят шелка, бросит ли он ткать шелковые ткани?

– А ну молчать! – рявкнул нам Хунайд. – Если продолжишь в прежней манере, Серт, следующий бой станет для тебя последним!

– Оптимист…

– Это называется реалист!

– Не дождетесь!

– А покажи!

– На «слабо» берешь? – Я выпрямился, затягивая на запястье ремешки «когтей». – Изволь.

– Так-так, наглец-хитрец! Я из тебя повытрясу эту дурь на радость всем, – алчно провозгласил помощник мастера, вытаскивая из ножен меч.

Действительно, террасы по стенам тренировочных залов вмиг обросли публикой.

Он взял меч наизготовку. Я ловил его взгляд – спокойный и даже рассеянный. Можно предположить, что Хунайд как боец стоит на голову выше меня и непринужденно составит конкуренцию той же Оэфии Паль. Правда, в отличие от нее, над которой я сумел одержать верх, он в курсе всех неожиданностей, которые я могу предложить его вниманию, и не склонен меня жалеть.

Крученую, сложную в своей траектории атаку мечом я не пропустил лишь потому, что именно этот прием только накануне осваивал с Аршумом. Поймал клинок в «когти», дал соскользнуть вниз и в порыве раздражения и смелости адекватно ответил, прицелившись строго в пах.

Меня словно стальным ветром сковало и толкнуло, развернув в броске, который я сумел перевести в прыжок.

– Проводи такое лишь с противником, в слабости которого уверен, – едва слышно подсказал мне Хунайд.