«Чувствую себя очень зыбко…» - стр. 23
А вот какое якобы частное письмо прочел я в газетах несколько дней тому назад:
“Богатство и величие страны измеряются мощью и величием ее умственных сил, Владимир Ильич! С учеными нужно обращаться возможно лучше и особенно у нас, где умственное развитие надолго стало невозможным… Нельзя истреблять цвет интеллигенции, отрубать народу голову, уничтожать мозги нашего и без того убогого народа… «Красные» такие же враги народа, как и «белые»… Я не колеблясь, предпочитаю находиться под гнетом «белых», ибо с вами мне больше не по пути!”
Как вы думаете, кто это опять “крутит Янкеля”? Это опять Горький – в письме к Ленину!
Знаю, это ужасно скучно, что я опять о нем.
Но что же делать? Влияние его очень велико, волею судеб – он очень известный русский человек, и вспомните, скольких сбил с толку его открытый переход к большевикам, его двухлетний и горячий труд плечом к плечу с “Владимиром Ильичом”, с Петерсом, с Дзержинским, его акафисты советской власти! Недаром же после убийства Урицкого (когда по свидетельству петербургской “Красной газеты” в одну ночь была убита “ровно тысяча” ни в чем не повинных людей, а Горький выступил председателем на торжественном собрании “Цика”), недаром повесили большевики плакаты по всему Петербургу: “Примирение русской интеллигенции с советской властью!” – и ассигновали Горькому миллионы на издание “Пантеона всемирной литературы”!
После того – сколько раз разевала рты почтенная публика благодаря Горькому! О, он хорошо знает нашу зыбкость и силу путания следов! Он знает, что значит к черту отшвырнуть все меры, все границы обычного, среднего: средний человек, привыкший к мере, непременно ошалеет, непременно растеряется.
Приехали в Москву два-три жулика из Индии, а он на весь мир возгласил, что на поклон к “святому, величайшему из великих Владимиру Ильичу” течет вся Индия от Гималаев до Цейлона, – и обалдел Париж, Лондон:
– А-а! Кажется, и впрямь все готово в Индии к канонизированию этого косоглазого плута, который, по словам Горького, “так чудесно хохочет”, стоя по горло в крови и грязи!
Спас Горький одного своего знакомого от расстрела – одного из тысячи, расстрелянной той самой властью, которую он так славословит и так подкрепляет своим влиянием, – и опять мы растеряны:
– Все-таки, знаете, спасает… Все-таки смягчает эту власть… А потом этот “Пантеон”… Все-таки, знаете, это сохранение хоть остатков русской культуры…
Да и как не растеряться? “Он многогранный… Он не политик… Он не подходит под общую мерку…”
И Горький, отлично учитывая нашу нетрезвость, все пышнее и пышнее являет свою “многогранность”, особенно тогда, когда ухудшаются советские делишки.
И теперь уже сам черт не разберет, что он думает и исповедует: то русские мужики и рабочие – “дикари, хвастуны и лодыри”, то они – “пламенные борцы”… То советская власть творит дивное, планетарное дело, то: “Я с белыми, а не с вами – мне, я вижу, не по пути с такими разбойниками… Раз вы избиваете мозг России, русскую интеллигенцию – до свидания, имею честь кланяться!”
О-о, Бог мой, наконец-то открыта Америка! Догадался-таки, прозрел на исходе третьего года!
Но нет, даже и в Одессе не крутят Янкеля так грубо!
P. S. “Я далек от политики и… сам у большевиков на подозрении… Девяносто пять процентов коммунистов – нечестные люди, далекие от коммунизма, склонные к мошенничеству и взяткам…”