Чувства - стр. 66
– Так, Настасья, по магазинам после пяти поедем, я раньше не освобождаюсь. Тут со Стасом надо потолковать, дельце одно не маленькое подворачивается. И Тимофею нужно участок в Комарово показать, серьёзный интерес проявляет. А ты Катьку после обеда из садика заберёшь, на тихий час её сегодня не оставляй, а то опять воспиталки жаловаться будут, что эта мерзавка мальчиков подушками лупит. Машку я сам вечером прихвачу, в три отзвонишься Славику по нашей проблеме с налоговой. Слезу пускаем, глазки по телефону строим – не мне тебя учить, ты у нас уже совсем большая лилипутина. Да, как девчонку приведёшь – Тайгу на лоджии запри, не нравится она мне что-то. Течка в последнее время на неё как-то странно влияет. Машка, слава богу, у нас осторожная барышня, за три метра зверюгу обходит, а Катька к ней лезет, ничего дурилка маленькая не понимает.
– Ладно, Кент, не учи учёную. Всё тип-топ будет. Иди работай, кормилец.
Настя чмокнула Кешу в умеренно щетинистую (по моде) щеку и закрыла за мужем дверь. Батуевы проживали в просторной, чудовищно захламлённой трёхкомнатной квартире на предпоследнем этаже панельной девятиэтажки. Повсюду валялись детские вещи, по углам громоздились стопки книг и видеокассет. На обеденном столе посреди немытых тарелок и хлебных крошек расположился одинокий мужской носок. С хрустальной люстры в спальне свешивался кружевной красный бюстгальтер. На лоджии нервно завывала и скреблась Тайга – здоровенная сука ротвейлера, племенная производительница, щенки которой отличались отменным экстерьером и эталонной свирепостью, а потому пользовались заслуженной популярность среди домовладельцев. Настя взяла на себя «собачий» бизнес, освободив Кешино драгоценное время для более перспективных проектов.
– Кешенька, золотко, пупсёночек…
Плачущий Настин голос в трубке не вовремя отвлёк внимание Батуева от дорожной ситуации. Он в это время пытался, перескакивая из ряда в ряд, миновать сложный участок, который в часы пик отнимал у водителей массу времени.
– Что за пожар, рыбка, перезвони минут через восемь, меня тут гандон один подрезал.
– Кеша, с Катькой беда. Не уследила я, прости меня…
Беда Насти заключалась в том, что она имела дурную привычку делать два-три дела одновременно. Вот и в этот роковой день она строила глазки по телефону, пытаясь застегнуть поводок на ошейнике мечущейся во все стороны Тайги и проинструктировать двухлетнюю Катьку о том, какие колготки нужно надеть взамен перепачканных кашей. В результате всё обернулось жутким кошмаром: огромная собака боднула массивной башкой миниатюрную женщину так, что та выронила телефонную трубку и врезалась во входную дверь. На шум из соседней комнаты выбежала задорная Катька с чистыми колготками в одной руке, а другой попыталась обнять псину за шею. Та разинула чудовищную слюнявую пасть и схватила ребёнка за лицо.
– Красавица ваша жить будет. Шок, разумеется, жуткий, но детская психика обладает удивительной гибкостью. Красавицей она, конечно, останется только в профиль. Такую пластику у нас в стране пока ни за какие деньги не делают, – усталый после операции врач с наслаждением затянулся сигаретой и ушёл в ординаторскую.
Кеша и Настя остались одни в тускло освещённом коридоре городской травматологии.
Жену Батуев так и не простил. В тот же вечер собрал вещи и переехал на квартиру, которую приберегал для продажи.