Чумные псы - стр. 26
Часа три, не меньше, мохнатые беглецы отсыпались в мусоросжигателе, восстанавливая физические, а главное – душевные силы, отнятые решительным побегом из вивария и ужасом путешествия по тесному дымоходу. Дождь снаружи меж тем усиливался, тучи опустились совсем низко и легли на самые вершины холмов. Луна пропала из виду, и почти непроглядная тьма укрыла бескрайние пространства мшистых камней, папоротника, черничников и торфяных болот, окруженных рябинами, – пейзаж, очень мало изменившийся со времен завоевательных вылазок скоттов, чьи войска некогда прошагали к разгрому и гибели в битвах при Флоддене и Солуэй-Моссе, в сражениях у Престона, Вустера и Дерби[22]. Места здесь были диковатые, хорошо помнившие беглецов от чужого и несправедливого закона, отчаянных одиночек, которые без укрытия и поддержки сражались против бесчисленных врагов, тяжких обстоятельств и самой судьбы. Другое дело, что нынешней ночью никто не прятался от ливня в неприютных холмах. От Бловиса до Эстуэйт-Уотера, от Саттерсуэйта до Гризидейла и далее до самого Конистона всякая живая душа сидела под крышей. Непогожий простор был безлюден, точно пустынный океан. Так что, случись самому Томасу Рифмачу из Эркельдуна покинуть прекрасную страну эльфов и вернуться спустя не семь лет, а семь столетий обратно на грешную землю[23], он не распознал бы среди этих затянутых дождевым мраком холмов, в каком веке оказался.
Однако в конце концов печь, по кирпичной кладке которой полночи молотил холодный дождь, остыла совсем. Ветер тем временем задул в юго-западном направлении и нагнал свежего дождя из устья реки Даддон, так что сквозняк, веявший из поддувала и полуоткрытой топочной дверцы, вместо приятной прохлады стал вызывать нешуточный озноб.
Надоеда, которому упрямо впивались в ляжку обломки уцелевших после кремации ребер морской свинки, первым зашевелился во сне. Когда острый конец кости проколол кожу, фокстерьер вздрогнул и проснулся:
– Рауф! Ты со мной?
Ответа не последовало, и Надоеда ткнул большого пса мордой:
– Вылезай из листьев, Рауф! Выныривай из воды! Хватит спать, пора двигаться дальше!
Рауф сонно приподнял голову:
– Не хочу никуда идти. Я лучше тут полежу.
– Нет! Нет! Там, снаружи, большой мир! Там свобода! Там дождь!
– Здесь лучше. Сухо… тепло…
– Нет, Рауф! Нет! Оставаться нельзя! Белые халаты придут! Железная вода! Человек-пахнущий-табаком! Грузовик! Грузовик!.. Надо выбираться отсюда…
Рауф поднялся на лапы и потянулся – насколько это было возможно в тесной печи.
– И вовсе нет никакого большого мира, – сказал он.
– Есть! Еще как есть! Принюхайся – и сам поймешь!
Надоеду так и трясло от нетерпения. Интуиция подсказывала ему, что время на исходе.
Рауф постоял неподвижно, словно что-то соображая.
– Нету никакого большого мира. И свободы тоже никакой нет. Вообще ничего и нигде нету, кроме разве что… Говорю же, этот мир – скверное место для нас, животных. Уж я-то знаю…
– Рауф, прекрати! Чем это от тебя пахнет, аж нюхать противно! Уксусом, парафином, еще кое-чем похуже… Я ведь жил там, снаружи! И у меня правда хозяин был! Если я говорю, что ты не прав, значит так оно и есть!
– Не вижу разницы…
– Есть разница! Лезь давай, говорю! Вон в ту дырку! А я – за тобой!
Рауф толчком распахнул дверцу печи во всю ширину и выглянул в мокрую темноту.