Чудовище - стр. 25

В знак примирения мы приготовили ему угощение: выложили на блюде рожицу из голубики и долек апельсина, а волосы сделали из шоколадных пальчиков. Заварили чай, расставили все красиво на подносе и отнесли к нему в кабинет как служанки.

– Умница, – похвалила меня мама, когда мы на цыпочках спускались к себе.

На следующий день Джон вернулся с работы с букетом из двенадцати роз[2]. По числу дней, которые они с мамой провели в ссоре. Сказал, что раскаивается. Не знает, что на него нашло. Что он дурак и недостоин мамы. Всю неделю приносил ей подарки – то шарфик, то духи, то белье. Когда розы засохли, уставил гостиную лилиями, и нам пришлось держать окно открытым: дух от них стоял такой густой, что даже во рту горчило.

Он купил билеты в круиз. Она – любовь всей его жизни, и он хочет увезти ее ото всех. «А ребенку на корабле будет скучно», – сказал он, так что почему бы мне опять не остаться с дедушкой? Вот спасибо, я знал, что могу на тебя положиться.

Я была дорогой девочкой. Умницей. На меня можно было положиться.

– В общем, в школе меня взяли на карандаш. Теперь после каждого урока учителя ставят мне оценки за поведение.

– Что ж, значит, у них не было другого выхода, – ответила с подоконника Керис.

– А Джон на месяц посадил меня под домашний арест и сказал, что я должна заплатить за разбитое стекло из собственных карманных денег. Если честно, я не очень понимаю, зачем директриса ему позвонила. Могла же наказать меня, не ставя в известность родителей, или сказать только маме – но нет, вызвала обоих родителей в школу. Даже предложила им походить на специальные занятия, чтобы понять, как обращаться с такими, как я. Терпеть ее не могу. В следующий раз я выброшу в окно не стул, а директрису.

– Не надо, в тюрьме тебе будет хуже. – Керис закинула руки за голову и зевнула, показав розовый, точно у котенка, рот.

– Ты же сама советовала мне найти хобби.

– Я-то тут при чем? Я же не говорила тебе: «Обругай препода по драматургии» или «швырни в окно стулом».

– Мистер Дарби сам виноват. Хотел, чтобы я попробовала себя в роли раба и уродливого дикаря.

– Да, не очень-то деликатно. – Керис взяла телефон, разблокировала экран. – Кстати, твой брат мне уже неделю не звонит и не пишет. На Пасху приезжал, а со мной даже не встретился. Ты не знаешь, что на него нашло?

– Он мне не брат.

– Спасибо, помогла. – Она заблокировала телефон и положила на подоконник, достала из сумки вейп. Пять раз глубоко затянулась, не глядя на меня.

– Знаешь, что я буду делать? – спросила я.

– И что же?

– Постараюсь как можно реже появляться дома. Джон станет относиться ко мне лучше, если я не буду мозолить ему глаза.

– Он же вроде посадил тебя под домашний арест? – удивилась Керис.

– Плевать.

– Это его еще больше разозлит. Нельзя просто взять и не прийти домой. – Она снова затянулась вейпом и выдохнула облачко перламутрового дыма. – Ты извинилась перед ним? Хотя бы для вида. Чтобы, так сказать, минимизировать ущерб.

– Миллион раз. Толку-то.

– Тогда как-нибудь докажи ему, что намерена измениться. Например, начни готовиться к экзаменам.

Она так очаровательно мне улыбнулась, что я на миг подумала – и правда, почему бы не взяться за ум. А потом вспомнила, зачем пришла. Уж точно не за советом по учебе. Я пришла, чтобы рассказать о деле, помочь в котором могла лишь такая популярная девушка, как Керис.