Чудо хождения по водам - стр. 12
– Ну что? И что теперь?! – воскликнул он, беря В. за локоть, как бы стремясь к самой тесной, доверительной близости. День уже наливался обычной жарой, кондиционеров в коридоре, в отличие от кабинета главы департамента и приемной, не имелось, и прикосновение горячей, слегка и потной руки коллеги было неприятно.
– И что теперь? – поведя плечом, чтобы отстраниться от коллеги, ответил В. – Ничего теперь.
– Нет, как. Так и жить, как жил?
– А как еще?
– Не знаю. Не я же по воде пешком!
– А ты попробуй, – сказал В. Он посмотрел на шефа. – В отдел идем? Обедать еще рано.
– Обедать еще рано. Еще рано обедать… – протянул шеф, будто пробуя каждое слово на ощупь. Ему не об этом хотелось. Но о чем хотелось, он не решался. – Идем к себе. Конечно.
Заметив в приоткрытую дверь приемной, что В. не ушел, вскидывая над головами снова затрещавшие стрекозами фотоаппараты, жужжа видеокамерами, в коридор повалил журналистский люд. Идем, поторопил шефа В. и бросился на лестничную площадку, не дожидаясь своего начальника.
– Господа! А не желаете взять интервью у меня? Я вам имею сообщить кое-что прелюбопытное! – прозвучал у В. за спиной голос коллеги.
Прелюбопытное! Что такое мог он сообщить прелюбопытное?
Перед дверью отдела В. замер. Брался за ручку и отпускал. Брался и снова отпускал. Понятно, что в отделе уже известно о журналистском нашествии, и что там сейчас его ждет?
Рука рванула дверь так, словно он ступал навстречу мечам и кольям первосвященнических рабов.
Но нет, никто его тут распинать не собирался. Отдел работал. Светились таблицами экраны мониторов, бежали в колонках столбцы цифр, постукивали под подушечками пальцев клавиатуры – все были заняты своим делом. Для родного отдела он уже не был новостью, с ним из Ютуба освоились, он за эти прошедшие три часа успел стать обыденностью, которая не трогает и не смущает. И только когда В. на деревянных ногах достиг своего стола, сел, запустил компьютер, возле него, звонко процокав, возникла та молодая сотрудница в джинсовых шортах-стрингах, что всегда стремилась ему услужить, демонстрируя разнообразные знаки внимания и оказывая всякие мелкие услуги – вот вроде стаканчика шоколада сегодня.
– Ой, вы знаете, а о вас тут в новостях по телевизору говорили, – прозвенела она. – В смысле, не о вас, а вот тот самый ролик показали.
После журналистской стены, через которую пришлось прорываться, подобное известие никак не могло быть для В. шоком.
– Скоро меня уже и в натуральном виде, в чем мать родила, покажут, – неблагосклонно отозвался он в ответ. – Ждите.
Угодница растерянно постояла около В., не понимая его нерасположения, радостная свежая улыбка ее угасла, и вместо веселого цокотка копытец, когда она, молча повернувшись, поскакала к своему рабочему месту, прозвучал унылый глухой бряк.
Звонок жены был предсказуем. В. ждал его даже раньше.
– Ну что, как ты? – воплощением сердоболия прозвучал ее голос.
О том, что у нее на работе только и разговоров о ролике на Ютубе, она не сказала. И не спросила, как у него. Ясно было, что раз на ее работе так, то у него то же самое, только нужно еще все возвести в степень. Ее волновал он сам, его состояние. Хорошая у него была жена, истинно половина, он всегда это осознавал. Он даже не знал, любит ли ее. Любил ли когда-нибудь. И так было еще тогда, когда они всего лишь, как это говорится, «ходили». Ему было с нею – как с самим собой, с первого мгновения, как встретились. Словно он разделился на них двоих, но и они двое – это был все он. Не будешь же любить самого себя. Ты – это ты, ты есть, и все. Можно себя, конечно, и ненавидеть, но и в ненависти невозможно быть от себя свободным.