Чудеса Дивнозёрья - стр. 9
Тайка вздохнула. Вот так живёшь всю жизнь рядом, ходишь в магазин, покупаешь носки или резинки для волос – и не знаешь, что за прилавком стоит несчастный человек с большой светлой мечтой… Может, тётя Надя и не умела творить чары, но всегда помогала другим – словом и делом – и ничего не просила взамен. Это, если подумать, тоже настоящее волшебство.
Первым опомнился Пушок:
– Счастливого пути!
И Тайка повторила вслед за ним:
– Счастливого пути, лёгких крыльев.
Ей очень хотелось увидеть, как тётя Надя превратится в птицу, но гуси-оборотни ревностно хранили свою тайну.
До дома они с Пушком добрались молча. Тайка вошла, повесила куртку на гвоздик, скинула сапоги.
– Будешь какао?
Коловерша прежде никогда не отказывался от угощения, а тут словно не услышал вопроса:
– Тая, а ты уже думала, какое желание загадаешь, когда придёт время повязывать мартеничку на дерево?
– Нет. А что?
– Можно я загадаю? Очень надо!
Тайка ожидала, что коловерша заведёт свою обычную песнь про горы мороженого и тонны пирожных, но ошиблась.
– Я хочу, чтобы тётя Надя нашла своё счастье, – Пушок неотрывно смотрел в окно. – Она была так добра ко мне. Рыбкой угощала. Она заслужила!
Ну как тут откажешь? Конечно, Тайка согласилась.
И в этот самый миг над их домом сделали круг три диких гусыни, а потом, выстроившись клином, полетели на юг: далеко-далеко, к тёплому синему морю.
Перо жар-птицы
– Ну вот, я так и знал! – бурчал домовой, громко звеня ложечкой о край чашки. – Предупреждал же! Пошто меня не слушала, Таюшка-хозяюшка? Не зря ж говорят в народе: настал марток – надевай сто порток! А ты без шапки на улицу бегала, вот и хлюпаешь теперь носом. Эх, опять пропустишь контрольную по алгебре…
Он отложил ложечку в сторону и протянул ей чашку.
– Не ругайся, Никифор, – Тайка, вздохнув, отхлебнула чай с малиновым вареньем и поморщилась. – Ух, сладко! Сколько же ты сахару туда положил? У меня сейчас что-нибудь слипнется.
– Так тебе и надо, – фыркнул домовой. – Будешь знать, как не слушаться. Сейчас я тебе ещё тёртую редьку с медком сделаю.
– Ой, не надо! Терпеть не могу редьку.
– Надо-надо! – поддакнул Пушок. – Уж мы тебе не дадим разболеться. Вечером Никифор ещё баньку растопит, а я тебя веником, веником! Чтоб знала!
– Сейчас я сама тебя веником! – сдвинув брови, Тайка угрожающе чихнула, и коловерша на всякий случай отодвинулся подальше. – Слушайте, всё это понятно, но я же не просто так по лужам бегала. Дед Фёдор позвонил, что приболел. Ну я и испугалась – а вдруг у него опять сердце прихватило? Это потом только выяснилось, что простуда…
Пушок с Никифором переглянулись и хором заявили:
– Но шапку всё равно могла бы надеть.
М-да, когда эти двое объединяются, спорить с ними становится совершенно невозможно. Ещё и редьку вонючую поставили прямо перед носом, пфе!
Тайка поджала губы и отставила чашку на блюдечко.
– Я подожду, пока остынет. Горячо.
– Ты не ной, а пей давай, – домовой приложил мохнатую ладонь к её лбу и покачал головой. – Жар у тебя немалый, однако, сбить надо…
– Эх, а мы с Алёнкой хотели сегодня до леса дойти. Говорят, в этом году лесавки раньше времени проснулись, первоцветы выпустили, а тут их снегом и засыпало. Хотели им пледиков отнести и термос с какао, чтобы не замёрзли.
– Дома сиди! – буркнул Никифор, а Пушок добавил: