Что за рыбка в вашем ухе? - стр. 41

Из этого следует, что слово head само по себе, как слово, не может быть переведено ни на какой другой язык. Однако при каждом конкретном использовании его значение легко может быть представлено в другом языке. По-французски, например, для обозначения географического мыса используется слово cap, для шапки пены – mousse, а для главы отдела – chef, patron или supérieur hiérarchique. На самом деле перевод хорошо помогает ориентироваться в лабиринте слов и значений. Конечно, никто не может сказать, что значит данное слово во французском или любом другом языке. Но с помощью перевода можно объяснить, что оно значит в данном контексте. Это очень важный момент. Он демонстрирует удивительное свойство человеческого мозга. Перевод и есть значение.

Тем не менее лингвисты и философы разработали хитроумные – в духе Гудини – способы выпутываться из надуманной необходимости объяснять, что означают слова как таковые. Head рассматривается как одно слово с широким спектром расширенных или фигуральных значений и может служить примером полисемии – многозначности. В то же время столь же обыденное слово light рассматривается как пара омонимов – два разных слова, совпадающих по написанию и произношению: одно из них относится к весу (как в сочетании a light suitcase[39]), а другое – к освещенности (как в сочетании the light of day[40]). С точки зрения использования языка разделение на полисемию и омонимию совершенно произвольно{40}. Если же написание различается, а произношение одинаковое, как в beat[41] и beet[42], лингвисты меняют терминологию и называют это омофонией. Можно увидеть и другие подкатегории в отношении перехода слова от одного значения к другому. Часть может заменять собой целое, как когда у вас fifty head in a flock[43], или целым можно обозначать часть, как когда говорится об arrival of the fleet[44], а подразумевается приход моряка в бар. Иногда имеется или утверждается, что имеется, визуальная аналогия между основным значением слова и одним из его расширений, как когда вы говорите о том, что вы nose your car into a parking slot[45] – это называется метафора. Иногда расширение значения предположительно происходит из-за близости или физической связи, как когда вы обиваете пороги в поисках работы, и это называется метонимия. Механизм «фигур речи», которому в течение столетий обучали в рамках освоения ныне вышедшей из моды риторики, – занимательная игрушка, но, по существу, – чистое надувательство. Полисемия, омонимия, омофония, метафора и метонимия – эти термины не помогают понять, как слова получают свои значения; они всего лишь как бы слегка держат в узде настойчивое желание слов поменять смысл. Лингвисту нужно обладать очень развитым воображением, чтобы суметь объяснить, почему та часть автомобиля, которая прикрывает мотор или багажник, в Великобритании называется bonnet[46], а в США – hood[47]. В семантике слов царит полнейший хаос, несмотря на то что массы увлеченных людей всячески пытаются навести там порядок.

Тем не менее в большинстве языков есть слова для одних и тех же вещей и нет слов для того, чего у носителей соответствующей культуры нет или что им не нужно. Обычно есть отдельные слова для базовой ориентации (вверх, вниз, влево, вправо – хотя в главе 14 описаны языки, у которых этого нет), способа передвижения (бежать, идти, прыгать, плыть), направленного движения (приходить, идти, уходить, приезжать), семейных отношений (сын, дочь, жена брата и так далее), чувств и ощущений (горячо, холодно, любовь, ненависть), жизненных событий (рождение, вступление в брак, смерть, болезнь и здоровье), видов одежды, еды и животных, физических характеристик пейзажа и количественных числительных (до пяти, десяти, двенадцати или шестнадцати). В некоторых языках есть слова для дробных чисел, как, например, в немецком –