Что такое «навсегда» - стр. 24
У нас был летний домик в маленьком городке под названием Колби, в нескольких милях от Лейквью. Настоящий пляжный дом, со скрипящими на ветру ставнями и крыльцом, всегда покрытым тончайшим слоем песка. Мы ездили туда летом на выходные всей семьей, но это было папино логово. Он купил его еще до знакомства с мамой, и дом до сих пор напоминал убежище холостяка – дартс на двери кухни, голова лося над камином и всякие жизненно необходимые вещи в ящике стола: открывалка для пива, лопатка и острый нож для разделки мяса.
Плита вечно капризничала, но папа этого не замечал. Он любил готовить на открытом огне. Дом служил ему еще и рыбачьей хижиной. В октябре они с приятелями отправлялись ловить красного горбыля, в апреле – махи-махи, а в декабре – голубого тунца. Возвращался папа всегда довольный, с полным холодильником уже почищенной рыбы, и непременно обгоревший, несмотря на солнцезащитный крем, который клала ему в рюкзак мама. Он обожал такие вылазки.
Меня на них не приглашали: мужчины называли их «выходные без эстрогена», но в другие дни, когда надо было что-то ремонтировать в доме или папе просто хотелось побыть вдали от людей, он брал меня с собой. Мы валялись на пляже, катались на катере, играли в шашки у костра или шли в забегаловку под названием «Последний шанс», где официантки обращались к папе по имени и где подавали самые вкусные гамбургеры в мире. Пожалуй, это был по-настоящему папин дом. Я знала: если бы ушедшие могли возвращаться в наш мир, он явился бы не в старый дом и не в нынешний, а именно сюда, и поэтому держалась подальше.
После папиной смерти мы ни разу там не были. Его старый «Шевроле» так и стоял в гараже, и к запасному ключу, который я всегда выуживала из ракушки под задним крыльцом, наверное, никто не притрагивался. Мы с Кэролайн думали, что мама в конце концов продаст дом и машину, но пока что она этого не сделала.
Итак, в пятницу после работы я осталась одна в тихом и пустом доме. «Ну что ж, это даже хорошо, – сказала я себе. – У меня куча дел, с которыми нужно разобраться: ответить на сообщения, посмотреть условия приема колледжей, а что творится в гардеробе! Вполне подходящий день, чтобы сложить теплые свитера и упаковать ненужную одежду для благотворительного магазина». Однако тишина стала до того невыносимой, что пришлось включить телевизор в гостиной. Поднявшись к себе, я включила еще и радио, прошлась по музыкальным каналам и в конце концов остановилась на чьих-то рассуждениях о научных открытиях нашего века. Но весь этот фоновый шум, казалось, только подчеркивал мое одиночество. Проверив почту, я обрадовалась: письмо от Джейсона. Однако уже на второй строчке поняла, что лучше бы я его не получала: вся эта кошмарная неделя оказалась только предвестием настоящей беды.
«Мейси, мне потребовалось некоторое время, прежде чем я смог написать ответ, потому что хотел быть уверенным в том, что хочу сказать. После твоего письма я всерьез задумался о происходящем между нами. Меня уже давно беспокоит тот факт, что наши отношения слишком серьезны. Со времени моего отъезда я много думал о наших потребностях и о том, могут ли наши отношения их удовлетворить. Ты мне не безразлична, но твоя растущая зависимость от меня, о которой я сужу по последним словам твоего письма, заставляет меня задуматься, на каком уровне находятся наши отношения и могу ли я дать тебе то, в чем ты нуждаешься. Я очень хорошо к тебе отношусь, но это переломный год в плане моих идеологических и академических целей, на достижении которых я должен сосредоточиться, и я не могу связывать себя более серьезными отношениями. Я должен быть очень целеустремленным, как и ты. Ввиду всего этого, думаю, нам лучше сделать перерыв и отдохнуть друг от друга до конца лета. После моего возвращения мы сможем понять, одинаковые ли у нас цели, обсудить происходящее и прийти к решению, стоит ли нам встречаться дальше или лучше разорвать связывающие нас узы и расстаться навсегда. Уверен, ты согласишься, что при сложившихся обстоятельствах временный перерыв пойдет на пользу нам обоим. Это разумно», – писал он.