Что такое астрология, ясновидение, магия и колдовство - стр. 36

Митрополит Филарет в своих письмах упоминает такой случай. Во время крымской войны 1854-1855 гг. и обороны Севастополя туда прибыла в качестве медицинской сестры одна женщина. Она за свой счёт построила в Севастополе небольшой домик, приняла туда двадцать раненых и ухаживала за ними.

Однажды она пришла к своей знакомой и выпросила у неё для себя нарядное шелковое платье. На вопрос: для чего? – отвечала: сегодня мой последний день, прощай! Потом зашла к одному из командующих князю Горчакову и сказала то же самое, а Горчаков пожелал ей многих лет жизни.

Затем она пошла на одну из батарей, где её знали и даже замечали, что при её присутствии не бывало убитых. Здесь она сказала: поберегите меня сегодня; если сбережёте – сбережёте Севастополь, – если меня не будет, – и Севастополя не будет. Прилетела бомба и разорвала её на части. Это было недели за две до оставления нашими войсками южной части Севастополя.

Предчувствие железнодорожной катастрофы. Поезд в Чикаго шёл со скоростью тридцать миль в час, когда машинист Горас Сивей, сам того не зная почему, начал уменьшать ход. После он объяснял: «В одну секунду я увидел перед собой очертание местности, в которой на расстоянии двух миль от проезжаемого нами пункта находится мост над крутым оврагом, так ясно, как будто она действительно была предо мной.

Картина эта блеснула мне как молния. Я сказал себе: «Моста нет, я знаю, что нет». Со мной бывало нечто подобное и прежде, и я не мог не полагаться на свои предчувствия. Так поступил и в этот момент с полным убеждением, что мост уничтожен. Я остановил поезд на расстоянии тридцати футов от моста. Кочегар и я, мы оба смотрели как одурелые.

Моста действительно не было; мы соскочили с паровоза и стали осматривать местность. Там, где был пролёт, лежала груда тлевшей золы; от моста остались одни рельсы, висевшие над оврагом, все ещё скреплённые своими болтами. Кочегар спросил меня, как мне удалось остановить поезд, я ничего не мог ему ответить, так как и сам не знаю. Одно могу сказать: я был уверен, что моста нет. Кондуктор подошёл посмотреть, что случилось, и когда увидел висящие в воздухе рельсы, был так поражён, что не мог вымолвить ни слова. Мы от всей души благодарили невидимую силу, спасшую жизнь сотням людей».

В 1941 году Уинстон Черчилль после очередной проверки батарей ПВО вернулся к своей машине и хотел сесть на привычное место – переднее сиденье. Но вдруг его что-то остановило, и он сел сзади.

И буквально через час, когда машина ехала по улице, впереди взорвалась бомба. Когда его спрашивали об этом случае, Черчилль объяснял: «Я словно услышал «Стоп!», когда собрался сесть на привычное место».

В другой раз, когда Черчилль принимал у себя трёх своих министров и пригласил их на обед, начался воздушный налёт. Невзирая на это, обед продолжался. Вдруг, неожиданно для всех, сэр Уинстон резко встал, пошёл на кухню, попросил дворецкого отнести обед в столовую и перейти туда министрам, а всем поварам спуститься в бомбоубежище. Через несколько минут, когда Черчилль уже вернулся к гостям, в дом грохнулась авиабомба, взрыв полностью разрушил кухню, не затронув столовую.

В годы ленинградской блокады Ольгу Поликарпову спасло предчувствие, как она описала это журналистке Татьяне Лейе. Во время бомбёжек она никогда не спускалась в бомбоубежище, но однажды после сигнала воздушной тревоги её обуял ужас. Она долго металась по квартире в ожидании взрывов, но вдруг, повалившись на кресло, ощутила спокойствие и тут же уснула в нем. Проснулась от грохота. Открыла глаза – а дома нет. Осталась лишь часть стены, у которой стояло кресло, и кусок пола. Её сняли солдаты, прибывшие на расчистку развалин.