Что скрывает новенький - стр. 12

Калганов не возразил, не зашагал упрямо своей дорогой, а тоже свернул следом за ней.

Значит, и не обиделся на подколку?

Ну, он реально странный. Вообще во всём. Его даже в качестве примера можно выставлять «Как следует делать, если хочешь произвести на окружающих самое невыгодное для себя впечатление. Запомните и никогда не повторяйте!»

Неужели ничуть не смущало, что одноклассники приняли его за скучного невзрачного ботаника, когда на самом деле…

На самом деле он ничуть не невзрачный. Девчонки из класса заценили бы.

– А почему ты сейчас линзы не надел? – поинтересовалась Мика. – С ними же в школе гораздо удобнее.

– Какие ещё линзы? – недоумённо поморщился Калганов.

Мика даже на месте застыла от изумления.

Он серьёзно? Не понял с ходу, о каких линзах речь?

Да ни один истинный очкарик никогда не задаст подобного вопроса!

Она нагнала его, вцепилась в рукав.

– Стой!

Калганов остановился, хотя и спросил, развернувшись:

– Зачем?

– Так нужно, – категорично выдала Мика, и пока он озадаченно пялился на неё, не успев ничего сообразить, вскинула руку, сдёрнула с его переносицы очки, прикинула на себя.

Ха! Так и есть! Её догадка оказалась правильной.

– Они же без диоптрий! – воскликнула Мика с обличительным торжеством. – Обманка!

Калганов нахмурился.

– И что?

– Тогда зачем? – выдохнула она. Если чисто для имиджа, можно же было оправу подобрать нормальную, которая ему действительно бы подошла, а не превращала в чучело. – Зачем ты их носишь?

– Зачем? – переспросил он, прищурился. – Чтобы всякие долбанутые не доставали.

Это он про неё? Мика даже не сразу нашлась, что ответить, просто смотрела на него, широко распахнув глаза, глотала ртом воздух.

– Вот чего ты ко мне привязалась? – продолжил Калганов раздражённо, вырвал очки из её пальцев, опять нацепил себе на нос, огрызнулся: – Тебе-то какое дело?

– Мне какое? – возмущённо повторила Мика. – Самое непосредственное. – И пригрозила, он же с ней тоже не церемонился: – Если проболтаешься, я тоже про тебя расскажу. И про очки, и про то, что ты нарочно так одеваешься. Я даже тебя сфоткать могу. Выберу момент…

– Ты совсем, что ли, шизанулась? – перебил её Калганов. – Осеннее обострение?

– Да ты… – начала Мика.

Хотела по-прежнему грозно – пусть не думает, что она слабая и беззащитная, что её легко испугать и унизить – но голос почему-то предательски дрогнул. И губы вроде бы дрогнули. Вот уж совсем невовремя и неуместно. И она не смогла продолжить, чтобы вместо уверенно и твёрдо не получилось просительно и жалко. Но Калганов, нет, не усмехнулся презрительно или торжествующе, а почему-то произнёс, пусть и не слишком дружелюбно:

– Успокойся уже. – Пообещал: – Никому я про тебя не скажу. – Хотя и усмехнулся тоже, когда произносил: – И с телефоном подкарауливать не буду, чтобы сфотографировать. – Потом огляделся по сторонам, спросил: – Куда дальше-то идти? Реально же опоздаем. – И, когда Мика двинулась вперёд, шагнув за ней, пробурчал под нос: – Нашла тоже проблему. Нормально ты вчера выглядела.

Как будто она сама не считала, что нормально, но…

Для неё нормально. Для родителей нормально. Но они же не в счёт. Для Лены тоже и вот для таких не менее странных, как Калганов. Да и то под вопросом. Вдруг он врёт. А вот для остальных…

Большинство почему-то считало, что выглядеть и вести себя человек должен, как принято, как модно, как полагалось в их понимании. Чтобы к тебе хорошо отнеслись, следуй правилам, соответствуй ожиданиям и идеалам. Дай людям, чего они хотят. Разве не это действенный рецепт того, как всем точно понравиться?