Что-нибудь светлое… Собрание сочинений в 30 книгах. Книга 8 - стр. 16

Может быть…

* * *

Фанни сегодня не работала, Томера тоже не было. Незнакомая Игорю медсестра кормила отца ужином, смотреть на это было невыносимо, и Игорь отступил в коридор.

– Простите, – произнес за его спиной женский голос, и Игорь обернулся. С Мирьям, главным врачом отделения, он разговаривал, когда отцу назначили лечение – то, что здесь называли лечением, и что на деле было попыткой как можно на больший срок отодвинуть неизбежное.

– Вы сын Володимера? Я слышала, вас заинтересовали работы Тами.

– Да, они поразительны. Вязать нитками фракталы, причем точно подбирать цвета… Она слепая, мне сказали.

– От рождения.

– У нее живой взгляд! – вырвалось у Игоря.

– Фракталы, – повторила доктор Мирьям. – Вязаные фигуры имеют какое-то название?

– Я вам покажу, – заторопился Игорь. – У меня с собой…

Он захватил из дома единственный оказавшийся в его библиотеке журнал с цветными изображениями фракталов – Scientific American трехлетней давности со статьей о Мандельброте. Открыл на нужной странице, протянул журнал Мирьям и с удовлетворением увидел, как изменился ее взгляд – из холодно-отстраненного («Вам не следовало там находиться») превратился в изумленно-изучающий («Красиво, но у Тами получается не хуже»).

– У Тами получается не хуже, – медленно произнесла Мирьям. – Это… какая-то математика?

– Математика простая, но очень трудно было догадаться, что такие формулы существуют.

– Формулы?

– Эти кривые, фракталы… Кажется, что на каждом рисунке их много, но на самом деле это одна фигура, повторяющая себя, уходящая в себя, выходящая из себя. И каждый фрактал описывается одной формулой. Часто очень простой. Я никогда не видел… не подозревал, что…

Он не смог заставить себя выговорить слово.

– Аутист, – подсказала Мирьям. – Вы представляли аутизм по «Человеку дождя». Все представляют.

– Не только…

– Тами почти невозможно отвлечь от ее занятия, – задумчиво произнесла Мирьям, перелистав страницы журнала и вернувшись к картинке в начале статьи. – Если вовремя не подать ей мотки ниток, Тами приходит в возбуждение, начинает кричать.

– Что?

– Ничего определенного. Не слова, если вы подумали… Просто кричит и плачет, как ребенок, у которого отобрали любимую игрушку.

– Для нее это…

– Не игрушка, конечно. Гораздо серьезнее.

– Она… С ней можно поговорить?

Мирьям посмотрела ему в глаза, и Игорь не стал отводить взгляда.

– Зачем?

– Она… – Он заговорил быстро, как в детстве, когда очень стеснялся взрослых и выпаливал слова, будто из пулемета, чтобы быстрее высказаться и чтобы его оставили, наконец, в покое. – Она… светлая. Вы понимаете, что я хочу сказать… Будто солнечный свет, когда смотришь в ее глаза… И это вязанье… В мыслях ее происходит что-то невероятно сложное и в то же время простое. Если можно посидеть рядом, посмотреть, как она это делает, понять…

– Тами не рекомендованы контакты с не знакомыми ей людьми.

– Она часами сидит в холле с вязаньем, и кто угодно может…

– Нет. Одна – никогда. За ней постоянно присматривают. Так, чтобы не попадаться на глаза. Когда вы вчера к ней подошли, это, конечно, было зафиксировано, и вас попросили бы удалиться, если бы вы не ушли сами. Давайте так: попробуйте заговорить с ней, но психолог будет рядом, и вы немедленно уйдете, как только вам подадут знак. Договорились?