Что-нибудь эдакое. Летняя гроза. Задохнуться можно. Дядя Фред весенней порой (сборник) - стр. 22
– И не каетесь?
– Нет.
Джоан улыбнулась. Такой дух ей нравился. Хотя, конечно, для нее это не совсем удобно…
– Долго ли продержится ваша храбрость? – заметила она.
– Что вы имеете в виду?
Джоан заметила, что зашла слишком далеко.
– То, – быстро отвечала она, – что мистер Питерc – человек тяжелый.
Эш успокоился; он подумал было, что она разгадала его тайну.
– Да, наверное, – согласился он. – Такой… ну, вспыльчивый. У него плохой желудок.
– Я знаю.
– Ему нужен воздух. И эти упражнения не помешали бы.
Джоан засмеялась:
– Вы надеетесь его убедить, чтобы он сворачивался в узел?
– Хотел бы.
– Что ж, попытайтесь.
– Вы думаете, он не послушается лакея?
– Я все забываю, что вы лакей. Вы так на них не похожи!
– Старый Питерc думает иначе. Он сказал, что у меня заурядная внешность.
Говоря это, Эш думал о том, что в жизни не видел такой прелестной девушки.
– А вот вы, – заметил он, – совсем не похожи на горничную.
– На кого же я похожа?
– На переодетую принцессу.
Джоан засмеялась:
– Спасибо, мистер Марсон, но вы заблуждаетесь. Всякий узнает во мне именно горничную.
– Да? Вы такая… смелая. Никакой покорности…
– В горничных ее нет. С чего бы? Ведь они идут сразу за лакеями.
– Идут? Куда?
– К столу.
Джоан улыбнулась, увидев, как он растерян.
– Боюсь, – сказала он, – вы плохо разбираетесь в этикете своего нового мира. Вы не знали, что правила там строже, чем при дворе?
– Вы шутите?
– Нет, не шучу. Попробуйте пойти к столу не так, как положено, и посмотрите, что будет. В самом лучшем случае вас поставит на место дворецкий.
– Господи! – выговорил Эш. – Если он поставит меня на место, я покончу с собой. Объясните мне все, пожалуйста.
– Что ж, как лакей мистера Питерса вы важная персона. Сколько бы ни было гостей, ваш хозяин – самый почетный. Значит, вы идете после дворецкого, экономки, лакея лорда Эмсворта, горничной леди Энн…
– А кто это?
– Леди Энн? Сестра лорда. Она живет там с тех пор, как умерла его жена. Да, значит, дальше – лакей Фредерика Трипвуда, потом – я, потом – вы.
– Что-то не очень важная роль!
– Важная, важная. За вами – бог знает сколько народу.
– Всякие уборщицы и судомойки?
– Ну что вы! Если судомойка сунется в нашу столовую, ее…
– Поставит на место дворецкий?
– Нет. Ее линчуют. Они едят на кухне. Шоферы и всякая мелочь мужского пола едят в своей столовой, обслуживает их особый мальчик. Уборщицы обедают и ужинают там же, а завтракают на кухне. У прачек – особая комната, рядом с прачечной, но главная прачка стоит выше главной уборщицы. Шеф-повар ест в своем закутке, у кухни. Кажется, я все сказала.
Эш тупо глядел на нее. Она покачала головой:
– Не хотите вернуться в Лондон?
– Это кошмар какой-то!
– Ну и не езжайте. Сейчас – остановка. Выходите и садитесь на лондонский поезд.
Теперь головой покачал Эш:
– Нельзя. Есть… есть причины.
Джоан снова взяла журнал, и в купе второго класса воцарилось молчание. Поезд постукивал, Джоан читала, сумерки сгущались. Путешествие стало казаться Эшу бесконечным.
Через долгое время поезд остановился, и голос на платформе возвестил:
– Станция Маркет-Бландинг!
2
Маркет-Бландинг – одно из тех сонных поселений, которых не коснулся прогресс, если не считать самой станции и комнаты над бакалейной лавкой, где по вторникам и пятницам показывают кинофильмы. Церковь здесь норманнская, жители в своем большинстве относятся к палеозойской эре. Оказавшись тут в промозглый весенний день, когда юго-западный ветер послушно сменился восточным, а прижимистые обитатели еще не зажгли света, человек ощущает, что он неведомо где, беспомощный и одинокий.