Что ни делается, всё к лучшему - стр. 19
— Ну да, ну да, — протянула Анастасия, стараясь взять себя в руки, — но прошу тебя, перестань нести всю эту романтическую чушь про любовь. Между нами её нет. У меня не столь большие уши, чтобы удержать такое количество лапши на них. Я выбрала другого, а ты все это время не слишком уж и страдал обо мне, судя по потной длинноногой блондинке, которую ты оприходывал вчера после боя.
Ей захотелось выматериться сразу же после того, как произнесла последнее слово. Так глупо себя выдать! Теперь уж Литвинов точно поймет, как задел её его вчерашний тет-а-тет с поклонницей. Черт-черт-черт! Что-то непозволительно развязался язык у неё. Забыла, что молчанье — золото. Ну не дура ли? Дура, причем грандиозная! Есть что-то мазохистское в том, чтобы пытаться вести разговор с человеком, которого хочешь до умопомрачения, но не можешь себе позволить, при этом делать вид, что совершенно равнодушна.
На лице Олега, тем временем, медленно обозначилась самодовольная знающая улыбка, которая надо сказать оказывала просто-таки магическое воздействие на её коленки. Они предательски задрожали.
Да-а-а, это не Верещагин, который при всем желании красавцем не назовешь. У муженька при отсутствии внешних данных ещё и внутреннего стрежня не имелось. Был тип мужчин, которые при самой обычной внешности имели бешеную энергетику, и это делало их не менее притягательными для женского пола. Тут же имелся полный набор. Внешность. Харизма. Мужественность. Ум. Сексуальность. Флеш рояль. Беспроигрышная комбинация. Таким мужчинам не отказывают, но она как-то смогла. Наверное, поэтому и смогла зацепить.
— Детка, да ты ревнуешь, — самонадеянно выдал он.
Мурчащий дерзкий тон должен был её покоробить, вместо этого она возбудилась, что стало шоком. Виталику приходилось очень постараться, чтобы подготовить её для секса, а тут и подготавливать не надо. Кошмар.
— Не ревную, расставляю акценты, — мило улыбнулась Настя. Как настоящий боец, она не желала так легко сдаваться. Верещагина даже воевать не собиралась, но почему-то оказалась втянута в сексуальное противостояние с Олегом и моральное состязание с самой собой. — Ты привык к легким, не обременяющим отношениям и одноразовым девочкам на ночь. Я не потерплю подобного, а ты не сможешь отказаться от разгульного образа жизни. Зачем такие проблемы? Если я в тебя влюблюсь, а ты загуляешь, я же тебе мозг десертной ложкой выедать. Я — собственница. Своим не делюсь.
Что может быть страшнее для ловеласа, чем ревнующая к каждому столбу женщина и выносящая по поводу и без повода мозг? По мнению Насти, ничего. А вот Литвинов даже не поморщился.
— Какое совпадение, — он даже не обратил внимания на её возражения, — я тоже жуткий собственник. И тоже своим не делюсь.
Она ему про Фому, а он ей про Ерему. Как же ему ещё объяснить, что им друг с другом не по пути?
— Ты это к чему? — Верещагина не совсем поняла посыла, хотя сказано было с явно подоплекой. Да взгляд его ей тоже не понравился, какой-то препарирующий, разделывающий. Он словно пытался просчитать то, что происходит у неё в голове и предугадать реакцию.
— Это я к тому, что когда ты станешь моей, я буду требовать от тебя верности и честности, и я тоже не собираюсь гулять от тебя, дорогая, — произнес Олег совершенно серьезно.