Что не убивает - стр. 48

Девушка без комплексов. Она рассказала им все о себе, в том числе то, о чем лучше бы не рассказывать.

Она из интеллигентной семьи. Мама – кандидат философских наук, доцент, папа – профессор математики, алкаш. Первая сигарета – в двенадцать. Первый мужчина – в четырнадцать. Все наперекор, против течения. В шестнадцать – побег из дома. В восемнадцать – тайный брак с одноклассником. Через месяц – развод. Второй курс меда. Сплошные тройки. Отсутствие желания учиться и быть врачом.

«В.Н. – препод анатомии, самого сложного предмета, – напечатала она экране смартфона. – Берет деньгами и натурой. Решает с другими преподами. У нас с ним взаимовыгодное романт. путешествие;)».

– Чего ты хочешь в жизни? – спросила Кира. – Знаешь?

– Удовольствия. Развлечений. Денег. Секса. Чтоб не париться. Жизнь не для этого.

Это уж точно. Парится не она, парится Владимир Николаевич, вступивший в связь со студенткой и рискующий карьерой. Она знает об этом. Он у нее на крючке. Она способна на шантаж – кто-то сомневается? Видео, аудио, пятна на платье – все сгодится, если потребуется. В.Н. – наглядное пособие для урока о том, до чего доводит похоть. Не хотелось бы оказаться на его месте. Кто-то скажет, сам виноват – но тут оба хороши. Он – алчущий плоти препод, она – юная вертихвостка-манипулятор, взявшая его за член и сжавшая как следует. Она привыкла высасывать и выбрасывать. Она пользуется людьми и не парится, жизнь ведь не для этого. Как-то даже жаль Владимира Николаевича, не заслужил он того, чтоб им помыкали, хоть и дурак.

В Набережных Челнах остановились в центре. В.Н. не спрашивал у них, где им было б удобнее. Остановился, и все. Полчетвертого третьего дня, шестая точка на маршруте, по-прежнему жарко и душно.

– Приехали, – мрачно бросил В.Н. – Конечная.

«Быстро валите отсюда», – услышали они в его голосе.

– Спасибо, – сказала Кира.

– Спасибо, – сказал Саша.

– Спасибо, – сказала Настя.

Саша до последнего думал, что она останется с «преподом». Так всем было бы лучше – кроме «препода». Иначе их ждут проблемы. Ехать с ней – плохая идея, пусть в некотором смысле и заманчивая (спросите Владимира Николаевича).

Не тут-то было.

– Адьюс, Вова! – Настя выпорхнула из машины с сумочкой Louis Vuitton на плече. – Покупки потом заберу, храни как зеницу ока!

Владимир Николаевич уехал, больше не сказав ни слова.

Саша и Кира надели рюкзаки. Настя поправила сумочку на плече.

Как выяснилось, она знала город не лучше них. Она бывала здесь пару раз и не ориентировалась на местности.

– Набережные Челны – странный город, – сказала она. – У него нет центра. Какой-то лабиринт из панелек, где дома длиной в квартал, а улицы шириной в километр. Я здесь чувствую себя маленькой.

Настя попала в точку. Новаторские решения семидесятых были своеобразны и неоднозначны. Панельные дома-муравейники, тянущиеся китайскими стенами на сотни метров вдоль дорог и изламывающиеся на перекрестках. Гигантской ширины проспекты, с дублерами и выгоревшими на солнце полями-газонами. Советский архитектор-колосс так мощно раздвинул улицы вширь, что с одной их стороны едва видно другую. Московские проспекты и рядом не стояли. В деревьях недостатка нет, но они теряются в пространстве, отчего кажется, что зелени мало. Избыток свободного места непривычен для городского жителя, выросшего в плотной застройке. Спроектировано с размахом КАМАЗа. Плоть от его плоти. Город неотделим от завода, а завод – от города.