Чтиво - стр. 3

Ред был на месте.

– Тебе повезло, только что свалил этот пьяница Чинаски. Болтал тут про свои марки.

– Да ладно, пес с ним. У тебя есть экземпляр «Когда я умирала» Фолкнера с автографом?

– А то!

– Сколько стоит?

– Две восемьсот.

– Подумаю.

– Минутку, – сказал Ред и повернулся к парню, который листал большим пальцем первое издание «Домой возврата нет».

– Эй, положи книгу на место и проваливай!

Парень был на вид хиловатый и очень сутулый, в желтом дождевике.

Он поставил книгу на полку и прошел мимо нас к выходу, а на глаза слезы наворачивались. Дождь перестал. Дождевик уже ни к чему.

Ред посмотрел на меня.

– Ты только подумай, вот такие, как он, заходят сюда с мороженым!

– Я могу и не такое представить.

В глубине магазина стоял еще один человек. Кажется, я узнал его по фотографиям. Это Селин. Селин ведь?

Я медленно подошел к нему, довольно близко. Было видно, какую книгу он читает. Это была «Волшебная гора» Томаса Манна.

Человек увидел меня.

– У этого парня проблема, – сказал он, потрясая книгой.

– С чем?

– Он считает тоску искусством.

Человек, похожий на Селина, поставил книгу на место. Я рассматривал его.

– Удивительно.

– Что именно?

– Я думал, вас нет в живых, – ответил я.

Он взглянул на меня.

– Я тоже думал, что вас нет в живых.

Так мы и стояли там, глядя друг на друга.

Ред напомнил о себе.

– Эй, ты там! Вали отсюда, тебе говорят! – завизжал он.

Но нас там было двое и я спросил, кому следует валить.

– Тому, кто на Селина похож. Вали давай!

– А что случилось? – спросил я.

– Я прекрасно вижу тех, кто все равно ничего не купит!

Селин (или уж не знаю, кто он) направился к выходу. Я двинул за ним.

Он прошел немного в сторону бульвара и остановился у газетного киоска.

Киоск этот там был всю жизнь. Однажды, лет двадцать-тридцать назад, я около него встретил трех проституток, позвал их всех к себе, и одна из них мастурбировала моему псу. Их это забавляло. Они были пьяные и под колесами. Потом другая пошла в туалет, грохнулась там башкой и все испачкала кровью, пришлось долго вытирать большими мокрыми полотенцами. Я отнес ее в кровать и потом сидел с остальными, пока они, наконец, не ушли. А та, что башку разбила, осталась на четыре дня и четыре ночи, уничтожила все запасы пива и бесконечно говорила про своих двоих детей в Миссури.

В общем, парень этот – Селин или нет? – стоял у киоска с журналом. Подойдя ближе, я разглядел, что это «Нью-Йоркер». Он положил журнал на место и посмотрел на меня.

– Только одно мне не нравится, – сказал он.

– Что именно?

– Они понятия не имеют, как надо писать. Никто.

Мимо проезжало пустое такси, и он громко окликнул водителя. Машина замедлила ход, он устремился к ней и нырнул в открывшуюся дверь на заднее сиденье.

– Эй, подождите, – крикнул я. – Вопрос есть!

Такси умчалось в направлении Голливудского бульвара. Селин выглянул из машины, высунул руку, показал мне средний палец и был таков.

Вообще, в том районе я не видел такси лет десять. В смысле, чтобы именно пустое проезжало.

Так, дождь закончился, но тоска не проходила. Кроме того, стало прохладнее, а запах вокруг стоял такой, как будто кто-то пустил ветры, но перестарался.

Я поднял воротник, втянул голову и двинулся в сторону Мюссо.

Итак, у меня есть золотая «Виза». Я жив. Временами даже ощущаю себя Ником Билейном. И напеваю себе под нос песенку Эрика Коутса.