Чтение как образ жизни - стр. 11
. И такой творческий подход к чтению мама не только поощряла, но и сама принимала активное участие в этом «читательском озорстве».
Поэтому я совершенно не удивился, когда в один прекрасный день обнаружил, что для моей дочки (в её детско-подростковые годы) я вовсе не «авторитет по книгам», а вот бабушка самый настоящий авторитет! Говорят, что очень трудно преодолеть культурный разрыв между поколениями… Но даже в студенческие годы у дочки сохранилась общность читательских интересов с бабушкой. Они продолжали обмениваться книгами и мнениями о прочитанных книгах, и мне было крайне интересно наблюдать за их дискуссиями.
У мамы была замечательная привычка (или метод?) чередовать для нас чтение детских книг с чтением какой-нибудь классики, вполне себе «взрослой» и серьезной. Я уже упомянул о том, что сюжеты многих классических произведений мы сначала слышали в коротком устном мамином пересказе. После чего у нас возникало острое желание прочесть эти книги целиком. Чаще всего мама реагировала так: «Конечно, вам это ещё рановато… Поэтому давайте я лучше сама вам почитаю!». Понятно, что чтение больших романов – это занятие не на вечер, и даже не на неделю. Многие произведения мама читала не полностью, а лишь какие-то избранные места, наиболее интересные отрывки. Если мы чего-то в этих отрывках не понимали – мама всегда очень подробно объясняла значение новых для нас слов, мотивы и смысл поступков персонажей и т. п. Это было необычайно познавательно, но при этом оставалось ощущение какой-то недосказанности, тайны, которая ещё осталась в не полностью прочитанной книге, и которую надо обязательно раскрыть. Я очень хорошо помню эту неуёмную жажду чтения – стремление доказать, что мне «уже не рано», и что я могу разгадать все тайны этого текста. Меня не надо было уговаривать или заставлять читать классику! Меня как магнитом тянуло к этим многотомным литературным мирам.
На этой фотографии мне семь лет. Руки тянутся не к «Философскому наследию» (это станет моим чтением в юношеском возрасте), а к любимой «Детской энциклопедии» полкой выше
Думаю, что такой подход к чтению – отрывками из «недетских» книг – сформировал мою детскую/подростковую стратегию чтения. Во-первых, те книги, которые не дочитала нам мама (были только отрывки) я потом обязательно дочитывал сам – интересно же, что там было раньше, и что будет дальше! Во-вторых, не было никакого страха перед «сложными», «взрослыми», «умными» и т. п. книгами – я просто ползал по книжным полкам, выбирал любую книгу, открывал наугад, и если прочитанное в течение 2—3 минут хоть как-то «цепляло» меня, то я брал, и прочитывал книгу полностью. В-третьих, было стремление к точному пониманию написанного. Если мне встречалось незнакомое слово или я не понимал происходящего – я шёл и упорно добивался ответа у родителей. Со временем, разумеется, научился находить ответы сам в словарях, справочниках, энциклопедиях.
Если мою маму можно считать настоящим «фанатом» русской и зарубежной классики, то библиотека, собранная руками отца, стала для меня настоящим кладом научной гуманитарной мысли (книг по философии, социологии, психологии, культурологии и т.д.). Клад этот я обнаружил лет в 14—15, когда «юношу бледного со взором горящим» стали одолевать первые