ЧОП «ЗАРЯ» - стр. 28
– Окей, о дивный новый мир, – вздохнул я. – Ну а если кто спросит, кто я и где был?
– Свидетельство о рождении твое сохранилось, паспорт новый сделаем. И надо будет сертификацию у инквизиторов пройти, это даже важнее.
Гидеон притормозил, пропуская груженую дровами телегу, и добавил:
– Те, кто в курсе дел твоей семьи, думают, что тебя Гордей спрятал за границей.
– Гидеон, а что с отцом случилось, по-твоему?
– Хочу верить, что подставили, но дар у него опасный был, – снова вздохнул священник. – И не с таким, бывало, контроль теряли.
– А ты детали знаешь?
– Не было меня там, – чересчур резко ответил священник. – Убил он всех. Вообще всех и себя. Даже духов не осталось, чтобы допросить.
– И что бы ты делал на моем месте?
– Ищи способ вернуться домой, здесь тебя затравят или судьбу отца повторишь. Знал я твою бабку, кем-кем, а дурой она никогда не была, что бы там Гордей про нее ни думал.
– М-да… – Не на такой совет я, конечно, рассчитывал, но уже хоть что-то.
– Не спи, приехали. Держись меня и никуда не лезь, это понятно?
Я кивнул. И то скорее на автомате, потому что все мое внимание переключилось на город, к которому мы подъехали. Пройдя по задворкам от импровизированной парковки, мы вышли на широкую мощеную улицу, и я немного подвис. Не стесняясь, разинул рот и стал вертеть головой.
Город Белый Яр – небольшой и свободный, с точки зрения дворянства. Российская глубинка как она есть (тысяч пять постоянного населения). И, в принципе, даже сейчас такое можно найти в моем «московском» мире. Я, по крайней мере, подобное наблюдал в современном Звенигороде.
Дома в один-два этажа с мансардой, бледные, розовые или голубые краски, куча белой лепнины в виде арок, наличников или фальшивых колонн – в том мире, такое называют «историческая часть города». А в этом мире это и есть город.
Людей на улицах было не особо много. Женщины в юбках, тонких осенних тулупчиках и шляпках прогуливались и глазели на витрины, какие-то работяги собирали строительные леса, кто-то мыл витрину, а кто-то просто курил в ожидании покупателей. На лошадях проехал патруль местных стражей порядка: белые кителя, сабли на боку, у одного была кобура под револьвер.
Одежда на всех довольно старомодная, но видно, что крепкая и качественная. По моим прикидкам, в «московском» мире так могли одеваться в прошлом веке, как и в двадцатом году, так и пятидесятом.
Машины такие же: от аналогов первых фордов до парочки горбатых запорожцев – наш уазик по сравнению с местными казался вершиной футурологического дизайна. Хотя интерес вызвал только у стайки мелких пацанов, играющих монетками в чику.
У меня глаза разбегались от обилия рекламных вывесок с дополнительным твердым знаком на конце и странным написанием буквы «Е»: «Трактиръ», «Молочная торговля Акмолинскихъ фермъ», «Телеграфъ», «Кладовая галантерейных товаров», «Кожевенная торговля», «Табакъ», мануфактура такая и сякая, большинство с инициалами и фамилиями.
Вывески плюс-минус были однотипные – черные буквы на белом фоне. Вместо красочных вырвиглаз рекламных щитов – огромные окна и витрины, продающие товар, так сказать, лицом. У меня глаза разбегались, прям даже мандраж какой-то охватил, будто я малой совсем и первый раз в магазин игрушек попал.
Ноги заплелись, не давая нормальной команды мозгу, куда податься в первую очередь. Я чувствовал себя героем мема с Траволтой, не понимающим, что же выбрать. Слева, меня привлекал большой двухэтажный особняк с длинной вывеской: «Ружейная фабрика и торговля И.Ф. ПЕТРОВА», но через дорогу манила «Лавка магических редкостей мадам Дюпонд».