Чистовики любви. Рассказы нашего двора, или Повесть о детской любви - стр. 10
В известняке работа шла легко. Стамеска и стеки, что лежали в портфеле Валеры после занятий в изобразительной студии, оказались здесь очень кстати. У Сашки через десять минут загудели плечи, но он терпел из последних сил, не мешая Арту. Тот старался работать быстро, разулся, но, всё равно обоим приходилось не просто. Пришлось делать несколько перерывов, пока на скале не появилось симпатичное животное, чем-то смахивающее на героя нового мультфильма. Сашка забросал рисунок грязью и песком, потом Арт немного их растёр. В конце концов, издалека казалось, что рисунок старый-престарый и появился в глубокой древности. Они откатили подальше в сторону бочки, запомнили место с «шедевром» и не спеша двинулись домой…
Семён в подготовке к путешествию на север Апшеронского полуострова чувствовал себя спокойнее остальных. У него дежурный рюкзак висел на балконе. Положить в него бутерброды и залить флягу водой – дело двух минут. Главное, не забыть фотоаппарат. А в походе, по словам отца, от лагерных воспоминаний лета отвлечься «легче всего в новых впечатлениях».
Сбор путешественников назначили в шесть утра возле подъезда, где жил Сашка. Удалось вырваться не всем, родители не пустили большинство желающих в самостоятельное путешествие без взрослых. Только привычная команда: Сашка, Рауф, Сэм, Арт и Умник, – не первый раз собираясь вместе, отправилась гуськом за город. Немного опоздал Моня, которого сторожила бабушка. Он придумал версию, по которой едет на химическую олимпиаду в другой конец города, поэтому вернётся не скоро. Баба Соня сомневалась, охала и ахала, забрала у Мони рюкзак и выпроводила его из дома с одной шариковой ручкой. Для друзей Мони эти страсти были делом привычным, и через час легко и весело друзья поднялись на гору, разделяющую Баку и Баладжары.
Когда оказались на вершине и оглянулись назад, Генка спросил:
– А вы знаете, почему поселок внизу так называют?!
– Такие заморочки помнишь только ты, Умник! Колись… – Сашка и Сэм начали медленно спускаться вниз, но ответ друга их заинтересовал. Притормозили.
– Двести лет назад на эту гору с противоположной, правда, стороны забирались русские офицеры. Прапорщик, который первый сюда влез, вытер пот со лба в сорокоградусную жару и внятно произнес: «Блин, жара».
– Наверное, не «блин», а что-нибудь похлеще! – кивнул Моня, цепляясь за острые камни. Он был типичный еврейский мальчик, удивительным образом похожий на кукольного Гурвинэка из чешского мультика. Только чубчик у него был чёрненький. С четвертого класса Моня ходил в настоящем мужском галстуке и аккуратно выглаженной белой рубашке, чем заметно отличался от всех ребят во дворе и школе. Игра на скрипочке, как обязательное национальное условие успешного существования этого мальчика, доставала нудным скрипом гамм всех соседей во дворе в первый год его учебы. Позже, с годами, соседи привыкли, и аплодировали его удачным пассажам на балконе. На первый взгляд Моня казался маменькиным сынком, но только внешне. Внутри этого парня жили тысячи чертей, и он был готов на любые авантюры.
– Может быть, я рядом не стоял, – Умник двинулся вниз. – Но с тех пор этот поселок внизу называют «Баладжары»…
У самого подножия, недалеко от вчерашнего «шедевра», который отчетливо смотрелся с этой точки, Сашка остановился и дождался остальных. Как только вся компания собралась вместе, он повернулся в сторону горы и с каким-то настоящим удивлением, будто увидел контур оленя впервые, произнес: