Чисто шведские убийства. Отпуск в раю - стр. 6
«Но… – продолжила Кристина, склонив голову набок, – на этот раз я сделаю исключение. Кино и ужин. Где-нибудь, где недорого».
Они посмотрели французский фильм, и перед заключительными титрами Кристина взяла Винстона за руку. Через полгода они начали жить вместе, а еще через полгода Кристина забеременела, и они заключили брак в ратуше, всего за месяц до рождения Аманды.
Пока Аманда была маленькой, Кристина, психолог, довольствовалась частичной занятостью в психологическом центре на Мариаторгет, работая при этом над книгой и над диссертацией. Винстон меж тем делал карьеру в полиции. Прошел путь от убойного отдела до Комиссии по расследованию убийств. Объехал всю Швецию, участвовал в расследовании нескольких громких случаев и приобрел вполне заслуженную репутацию дельного следователя. Где-то по дороге – как, когда и почему осталось неясным – их брак сошел на нет. «Бывает, что что-то просто заканчивается и никто в этом не виноват», – подытожила Кристина.
Когда ее приняли в ординатуру Лундского университета, Винстон ничего не имел против – во всяком случае если и имел, то недолго. Он не стал спрашивать Аманду, не хочет ли она остаться с ним в Стокгольме. Винстон очень любил дочь, но Кристина сильно превосходила его в родительских качествах. Аманде лучше было жить с матерью.
Так что Винстон просто помог им с переездом. Помучился, но собрал их новую мебель и с тех пор по возможности часто навещал их в Лунде.
Аманда подросла и стала ездить на поезде одна; теперь она навещала отца в Стокгольме. В последние годы визиты дочери начали становиться все более редкими, а теперь его общение с Амандой свелось в основном к переписке и видеозвонкам, отчего у Винстона кошки скребли на душе. Во всяком случае сейчас он убеждал себя, что как раз пытается исправить положение.
Кристина, как всегда, ответила после первого же гудка.
– Ты уже рядом?
– Привет, это Петер. – Фраза была в общем ненужной, но Винстон счел, что телефонный этикет ее требует.
– Ты уже рядом? – Кристина не стала делать вид, будто заметила его приветствие.
– Не совсем. Навигатор начал спотыкаться где-то после Санкт-Улофа. Я сейчас где-то в чистом поле.
– Столик с молочными бидонами видишь?
– Чего?
– Столик с молочными бидонами. Такой стол, на котором стоят пара молочных бидонов из нержавейки…
– Я знаю, что такое молочный столик, – раздраженно перебил Винстон. – Я с десяток таких столиков проехал за последние пятнадцать минут. Они что, всё еще в ходу?
– Нет, конечно. Но туристы такие столики обожают. Здорово же, когда говоришь: «А я был в Сконе и видел молочный столик». А еще междугороднюю электричку, а еще конюшню.
Винстон, как всегда, не понял, издевается над ним Кристина или говорит серьезно, и сказал:
– Я только что переехал противокоровную решетку.
– А, ну тогда ты на верном пути. Кстати, я на тебя страшно злюсь. – Способность мгновенно менять тему разговора тоже была фирменным умением Кристины. – Утром я говорила с Бергквистом.
– Да? Зачем? – Винстон ощутил беспокойство. Бергквист, его шеф из Комиссии по расследованию убийств, человек холерического темперамента, имел массивную нижнюю челюсть и мешки под глазами, что придавало ему сходство с бульдогом.
– Затем, что сначала ты отказался быть на дне рождения Аманды. Так же как в последние три года. А теперь, всего за пару дней до праздника, внезапно передумал и собрался сюда, взяв двухнедельный отпуск и объяснив это спонтанным решением. Но я же тебя знаю. Где ты и где спонтанность? Вот я и позвонила Бергквисту. И выяснила, что ты болен. Ты же болен, да?