Чисто альпийское убийство, или Олигархи тоже смертны - стр. 15
Ага, щаззз. Оставила она, как же! Не обращая внимания на Элкиного заступника, особа вцепилась острыми коготками в Ёлкин рукав и, нездорово поблескивая глазами, завела светскую беседу.
– Кто! – Девица изобразила крайнюю степень восторга, театрально закатив глаза. – Кто же не знает нашу затворницу! Эллочка, вообще-то это неприлично – дочь министра, а на людях совсем не бываешь! Мы уже испереживались: почему ты так долго к нам не присоединяешься?
Обменявшись тоскливыми взглядами с телохранителями, Элка вежливо поинтересовалась:
– Кто это «вы», которые испереживались? И к кому это к «вам» я не присоединяюсь? – Она, насколько позволяло воспитание, попыталась рассмотреть напавшую особу.
Кстати, а ведь какая-то знакомая у этой особы личность! Приятное кругловатое личико, пухлые – похоже, что не силиконовые, натуральные – губы, обрамленные длинными ресницами большие влажные глаза и, как ни странно, довольно искренняя улыбка.
Да и на среднестатистическую рублевскую олигархшу девица была не очень похожа. Те обычно тощие как вешалки, грудь силиконово-показушная и улыбаются редко – ботокс мимику ограничивает. А эта в меру пухленькая, не толстая, а именно аппетитная такая обаяшечка, улыбка натурально-белозубая и до ушей. Словом, пусечка в кудряшках.
Но вот физиономия ейная очень уж знакомой кажется. Вот только не вспомнить, где они раньше виделись…
– Э-э-э… – неприлично тыча в натурально колыхающийся пусечкин бюст, промычала Ёлка, мол, пытаюсь вспомнить, как вас, девушка, зовут, но вот память кратковременно отшибло.
– Я Мориша! Мориша Ларски, вспомнила? Журналистка! Я еще передачу на НТВ вела! – ничуть не обидевшись, что ее вот так вот с ходу не узнали, представилась пышечка.
Точно! В телевизоре – вот где ее Элка видела! Светская львица, писательница, звезда почти всех тусовочных скандалов и чья-то там любовница.
– Очень приятно! – улыбнулась новой знакомой Ёлка. – А меня Эллой зовут. – И продолжить фразу не смогла, потому что Мориша открыла рот – и заткнуть ее стало почти невозможно.
– Ой, ну я же говорю, кто не знает внебрачную дочь Хорошевского! – Ларски всплеснула руками. Она ими вообще часто, как горлица крыльями, махала. – Ты что, это же такой скандал был! Твой отец – отчаянный человек! При его должности и в его положении не побояться признать незаконную дочь! – Журналистка прижала ручки к груди и внимательно уставилась на Ёлку.
Мол, чего молчишь, оправдывайся давай за своего папашу!
И ведь так это она изобразила, что первый порыв, накрывший Элку, был именно оправдываться! И подробности рассказать – как дело было! Но, слава богу, телохранители у нее были опытные и толковые.
Как только «незаконнорожденная» открыла рот, Женька деликатно кашлянул и молвил:
– Элла Александровна, у вас в самолете голова разболелась. Вам надо срочно таблетку принять и лечь спать. – И чуть двинулся, отгораживая хозяйку от журналистки и освобождая путь к лифту. – Срочно! – добавил он с нажимом. И в сторону девушку подтолкнул, мол, шагай давай.
Элка задумчиво посмотрела сначала на Женьку, потом на опешившую от такой наглой прислуги Моришу и извинилась:
– Мне правда прилечь надо. Мигрень и все такое. Позже увидимся.
И поскакала, подталкиваемая в спину шагавшим следом Шуриком.
– Так если он хам и пьяница, с чего ж тогда ты его завидным называешь? Кому он такой отрицательный сдался-то? – отложив в сторону вилку, вежливо поинтересовалась Элла.