Чистилище. Книга 1. Вирус - стр. 20
Лантаров осторожно взял потрепанную книжицу, невольно обратив внимание на узловатые суставы на пальцах руки собеседника – кисть казалась клешней, цепкой и увесистой, как у гигантского краба.
– Я постараюсь, – пообещал Лантаров, сжимая челюсти от болезненных ощущений в области таза.
– Да нет, этого как раз не стоит делать, – убежденно возразил сосед, – если душа чего-то не принимает, значит, не готова. Надо искать то, что душе хочется узнать.
Кирилл кивнул, не зная, что ответить.
– Вот ты в детстве какие книжки любил читать?
Этот вопрос застал Лантарова врасплох, и, обескураженный, он некоторое время смотрел на Шуру и хлопал глазами.
– Да всякие разные читал – приключения, фантастику, – выдавил он наконец, нервно поглаживая полученную брошюру.
– Болит? – вдруг участливо поинтересовался Шура, указывая глазами на зажатые металлом тазовые кости Лантарова.
Лантаров кивнул и почувствовал, что вид его становится жалобным, страдающим.
– Старайся не думать об этом, а например, строить планы. Прикидывать, чем займешься, когда выйдешь отсюда.
«Какие планы? Я даже не знаю, кто я и есть ли у меня будущее вообще», – с горечью подумал Лантаров.
А новый знакомый словно читал его мысли.
– Это только на первый взгляд все представляется неопределенным. Я тоже через это прошел – как только начал строить планы, боль улетучилась, все стало срастаться. Теперь вот скоро выписываюсь.
В ответ Лантаров вздохнул и ничего не ответил. На душе у него было скверно. Как можно размышлять о будущем, не имея прошлого?! Он все больше чувствовал себя подавленным.
– Ладно, не горюй! По-крупному, твоя ситуация – фигня по сравнению с серьезными случаями. Представь себе, что бы ты делал, если бы узнал, что неизлечимо болен и жить тебе осталось шесть месяцев? Или что лежать тебе в кровати всю жизнь с переломанным позвоночником?
– Наверное, застрелился бы, – с оттенком безразличия произнес Лантаров, тупо уткнувшись глазами в потолок.
– Вот то-то и оно. А люди, настоящие личности, – Шура интонацией подчеркнул слово «настоящие», – не только выжили, но и на ноги встали. Живут полноценной, счастливой жизнью. Дикуль, например. Слышал про такого?
– Нет, не слышал, – буркнул Лантаров и хотел добавить, что и слышать не желал бы. «То они, а это я», – подумал он. Но воздержался от своих комментариев – не из вежливости, а из опасения отвратить от себя собеседника. Уж если с этим Шурой поссориться, тогда и разговаривать вообще не кем будет.
– А зря. У него перелом позвоночника был. Так он, вместо того чтобы слюни распускать, по пять часов ежедневно занимался. Придумал и разработал снаряды для себя, создал систему упражнений. И через несколько лет встал на ноги. Вот так! – закончил Шура с выдохом, но без победоносной торжественности, как это часто делают менторы.
«Несколько лет, – со злостью думал Лантаров, – не-ет, мне надо, чтобы я через пару месяцев уже сидел за рулем новой тачки, которая будет еще дороже потерянной. Чтобы бабло вернулось, и чтобы баб было немеряно!» Но шальная мысль тихо кольнула его в сердце: «А вдруг это все надолго?!» И опять все в низу живота и у ног показалось ему залитым цементом. Он судорожно вздохнул, как ребенок, который долго не может успокоиться после продолжительного плача.
Искоса Лантаров поглядел на соседа и изумился: как можно так быстро отключиться от мира, совершенно не замечать ничего вокруг? Действительно, Шура находился в это время где-то в другом, далеком, неведомом и, не исключено, занимательном мире, и Лантаров вдруг с оттенком досады позавидовал этому человеку, который с такой неимоверной легкостью совершал головокружительные прыжки во времени и в пространстве.