Чистая речка - стр. 41
– Четырнадцать. Скоро будет пятнадцать.
– А моей было девятнадцать. На мотоцикле поехала с другом. Я еще радовалась – какая у меня смелая дочь, вот я бы никогда не отважилась мчаться по Москве на мотоцикле с бешеной скоростью… Вот и приехали. Я два года провела в больнице, жить не хотела. Там меня кормили насильно, кололи глюкозу… Потом вышла, вроде ничего, жить снова начала. Но жизнь уже как-то не так пошла.
Женщина говорила так просто, спокойно, как будто рассказывала: «Вот белый дом, в нем четырнадцать этажей, нет, шестнадцать, а вот – желтый, в нем восемь подъездов и двенадцать этажей, в каждом подъезде – лифт…»
– Ну, а ты? Правда, из детского дома?
– Да.
– А где он? В Москве?
– Нет, я приехала на один день, навестить маму.
– Ох, как это звучит… Ты знаешь, где могила?
– Я помню широкую аллею, а потом, кажется, надо повернуть… Это пять лет назад было.
– А номер могилы помнишь?
– Нет…
– Так, ясно. Пойдем, сейчас узнаем. Ты цветы покупать будешь?
– Конечно… – Я поняла, когда мы зашли на территорию кладбища, что сама никогда бы ничего не нашла. Три широкие аллеи шли в разные стороны. По какой идти?
Мы зашли вместе с той женщиной в администрацию, по фамилии нам нашли номер могилы и показали на схеме, где ее искать.
– Найдешь сама? – спросила женщина.
Я неуверенно кивнула, сфотографировала схему на телефон.
– Ну иди. Вот, постой. Возьми мой номер, если потеряешься, позвони, я подойду. А то здесь так холодно, я уж с тобой не пойду. Меня зовут Марина Кирилловна. А тебя?
– Меня Руся.
– Какое милое имя… А мою дочку звали Валюша. Дай мне свой номер. Тебе вот по этой аллее и направо, тут совсем недалеко. Я тебе обязательно позвоню.
Я была уверена, что женщина говорит просто так. Зачем ей мне звонить? Она мне не родственница и не шеф. Тем более, ее люди предостерегают, что я могу своровать у нее деньги. Я, оказывается, так подозрительно выгляжу. Что бы они, интересно, сказали о Лерке или о наших мальчиках!
– Спасибо! – запоздало крикнула я, когда та шла уже по дорожке, и быстро побежала в другую сторону, на самом деле на кладбище было почему-то гораздо холоднее, чем на улице.
– Руся, подожди! – Марина Кирилловна почему-то остановилась и окликнула меня.
Я тоже остановилась и, видя, что она ждет меня, подошла к ней.
– А почему ты сразу не сказала, что идешь на кладбище?
Я пожала плечами.
– На всякий случай.
– Ну… хорошо. У тебя есть деньги на обратную дорогу?
– Да.
– Ладно, пока! Я позвоню тебе, обязательно.
Я не знала, что ей ответить, и на всякий случай еще раз сказала:
– Спасибо.
Я же забыла купить цветы! Пришлось вернуться ко входу. У меня разбежались глаза. Я только один раз в жизни сама покупала цветы, на похороны Надежды Сергеевны. Обычно, если надо, мы летом цветы собираем в лесу и на поле. А зимой как-то обходимся. Зачем нам цветы? На первое сентября мы в этом году выращивали астры и гладиолусы, все домашние дети приходят с огромными букетами, и наши воспитатели решили, что и мы в грязь лицом не ударим. А лето было жаркое, и цветы расцвели раньше, еще в середине августа. Им же не объяснишь, что надо подождать. Мы набрали на поле цветов, чтобы маленькие хотя бы пришли с букетами, но выглядело это не очень. В конце августа цветут уже только самые крепкие сорняки, есть очень красивые, конечно, и камыши. Но на настоящие букеты из роз или гладиолусов это похоже не было. Я постаралась сделать Любе красивый букет, но все равно над ней смеялись.