Чистая речка - стр. 36
Вот вырос мухомор около досок, на которых я сейчас сижу. Я пнула его ногой – чтобы маленькие не сорвали и не съели его. Они ведь знают, что грибы можно есть, некоторые даже сырыми. А мухомор совершенно не виноват, что он вырос. Может быть, он тоже хотел быть белым грибом или хотя бы груздем? А вырос мухомором. Вот и мы так. Вредные, ядовитые, нас надо пнуть ногой, чтобы мы не испортили жизнь окружающим.
Я прижала покрепче к себе мамину фотографию. Я не знаю, что сказала бы мне мама, если бы была жива. Наверно: «Хорошо, дочка, что у тебя есть я. Ведь есть дети, которым некому рассказать о своих бедах и тяготах. А ты всегда можешь прийти ко мне и рассказать обо всем, что тебя беспокоит и мучает». Меня бы ничего не мучило, если бы мама была жива, так мне кажется.
Я увидела, что мне звонит Анна Михайловна. И не стала отвечать.
Может быть, мне съездить в Москву на кладбище? Я ведь не была на маминой могиле с тех пор, как ее похоронили. Да, пожалуй, я так и сделаю. У меня есть деньги, я могу купить билет, могу попробовать и без билета добраться, наши уже так ездили в Москву. Главное – найти то кладбище и там мамину могилу. Придется звонить папе.
Я проверила свой счет – да, мне хватит денег. Я знаю, если класть в месяц много денег на телефон, то можно общаться бесконечно, не думая, сколько ты проговорил. Можно даже смотреть фильмы в Интернете и всякие интересные программы, если телефон хороший.
– Папа…
– Леночка?!. – папа аж вскрикнул, услышав мой голос, так удивился, как будто я позвонила ему с другой планеты. – Что?! Что такое случилось?
Он говорил как-то… преувеличенно громко, странно.
– Папа, я хотела узнать, как называется кладбище…
– Кладбище?..
– Да, на котором похоронена мама. Я знаю, что это где-то в Москве, там, где и бабушка. Мы с мамой ездили туда. Но я помню только дорогу от метро. А какое метро – я не знаю. И на какой автобус садиться, тоже не знаю.
– Леночка? Ты здорова? Тебя кто-то обидел? Тебя избили?
– Папа… – Я не могла понять, почему он так странно со мной сейчас разговаривает.
То есть… Я, кажется, поняла. Ведь мне казалось, когда папа приезжал ко мне во второй раз, это было этим летом, что он как-то очень похож на нашего сторожа дядю Гришу, который часто бывает пьян.
У него хороший характер, он мирный и даже приятный человек, но он любит выпить. Дядя Гриша дружит с нашей поварихой тетей Таней, поэтому он всегда сыт. И частенько сидит с бутылкой. Все к этому привыкли и не обращают внимания. Тем более что дядя Гриша никогда не напивается до того, чтобы упасть или разговаривать на каком-то непонятном языке, как бывает с мальчиками.
Года два назад старшие мальчики так напились, что один рвал траву за домом и ел ее, наталкивал полный рот, жевал, его рвало, а он снова ел. Правда, воспитатель потом сказала, что так животные, например, коты, очищают себе желудок – специально что-то такое съедают, чтобы их вырвало. Но тот мальчик ел траву с аппетитом, как будто это тушеное мясо или вкусный пирог. А другой пытался открыть стенку – он думал, что у него в руке ключ, он всовывал невидимый ключ в стену дома и открывал ее. Она не открывалась, он плакал, бил ее ногой и снова открывал, открывал, пока не упал. Ударился головой, у него потекла кровь, а он так и заснул. Потом их возили даже в больницу, они лежали под капельницами, потому что никак не могли прийти в себя на следующий день – их рвало, они говорили какую-то ерунду.